Виталий Хаев. Морской характер

Кино — мир в мире, иллюзия, создающая иллюзию. Туда нельзя заходить кому попало. Это как Ватикан. Оказавшись внутри, рискуешь забыть, что снаружи тоже есть жизнь, что время твое уходит... Живешь персонажами, забывая про себя. А потом — бац — и полтос стукнул! — В фильме-катастрофе «Ледокол» на долю моего героя выпал весь юмор, насколько он возможен в подобной ситуации: на корабль надвигается смерть в виде громадного айсберга, а я даю ему панибратское прозвище Семен Семеныч, тем самым разряжая атмосферу в этой сложной истории с мужским характером. Режиссер Николай Хомерики собрал весь генофонд российского кино — Петю Федорова, Сергея Пускепалиса, Алексея Барабаша, Александра Яценко... Загнал на корабль и задумал утопить. Шучу. Компания подобралась отличная, оказавшись в замкнутом пространстве экспедиции, все быстро сдружились. Уличные сцены снимали в Мурманске. Случалось, погода нам подыгрывала: метель стеной, отходишь от товарища на расстояние вытянутой руки — и в момент потерялись! Только камера тебя видит. В таких условиях мы искали пропавшего в снегах героя Пети Федорова. А когда доснимали в Севастополе, снегопад нам устраивали из обрезков купюр с монетного двора, которые развеивали над палубой два огромных вентилятора — в буквальном смысле пускали деньги на ветер! Сцены внутри корабля сняты летом в Крыму: за бортом плюс тридцать пять, наша консервная банка разогревается до сорока, а мы в ватных штанах, шапках, тулупах! Однажды заработал тепловой удар: раз — и обмяк. Был спасен коллегами по площадке. — Правда, что вы с детства хотели быть моряком, а вовсе не актером? — Детство никак не отражается на жизни будущей, но это счастливое время, беспечное. Рос я в Мытищах, в то время там были одни поселки. Туалет на улице, огороды... Горсть малины с куста в одну руку, крыжовника в другую — и в рот по очереди. У соседа была свинья. Проходя мимо, по носу ей — щелк! И все развлечения... Еще мог после дождя по щиколотку стоять в воде и смотреть, как текут ручейки: бросал туда всякие веточки, запускал бумажные кораблики и фантазировал, как они доплывают до моря... Домой прибегал по уши мокрым и постоянно болел ангиной. Такова расплата за мечту об океанах. У родителей были совсем не романтические профессии: папа Евгений Михайлович — инженер, мама Татьяна Григорьевна — чертежница в воинской части. Они всю жизнь прожили в Мытищах. Бабушка Анна с дедушкой Григорием по маминой линии приехали туда с Сахалина, нарожали семерых детей. Я оказался первым внуком в семействе — вся любовь бабушки, с которой был особенно близок, дедушки, дядек и теток досталась мне. Повезло! Ведь потом таких, как я, у них появилось бессчетное количество. По папиной линии дед погиб на войне, а бабушку я никогда не видел. По характеру я в мамину родню — все жизнерадостные, открытые, поющие на застольях. Класса с пятого мои музыкальные родственники решили, что ребенок должен играть на трубе. Какое-то время я пыжился, был горнистом в пионерлагерях, пока однажды не «забыл» намеренно свой инструмент на лавочке возле музыкальной школы. Тогда меня отдали на единоборства. Поскольку рос на улице, умение драться оказалось нелишним: мальчишки всегда вожака выбирают в стае, кто сильнее — тот и главный. На первом занятии тренер спросил: «Можешь сделать бросок?» Я пинками всех раскидал. Через неделю меня уже взяли на соревнования. Мытищинские пацаны часто сходились район на район, танцы тоже, как правило, заканчивались боями. Дрались мы на своей танцплощадке под Богдана Титомира и группу «Ария», которые только начинали свой творческий путь и пробовали силы на уличной эстраде. Опять же, кто сильнее — тот и девчонкам нравится. Я в школьные годы легко мог пригласить девушку на танец, стеснение пришло позже, когда стал осознавать, что делаю. Это сейчас дети в семнадцать лет уже живут вместе, а тогда поцеловаться — целая проблема! В те годы ничто не предвещало, что когда-нибудь я свяжу жизнь с актерством. Разве что любил театральные радиопостановки: «Бронзовая птица», «Два капитана»... Они завораживали. А известные люди в телевизоре вообще казались сродни богам: Боярский, Терехова, Караченцов. Смотрел, допустим, «Собаку на сене» и пытался представить их жизнь: что за работа такая — просто ходить и петь? Впечатления от кино и спектаклей убеждали в одном — жить актерам не скучно. При этом по-прежнему продолжал мечтать о путешествиях и после школы отправился в Новороссийск поступать в мореходное училище. Абитуриентов поселили в казарму с довольно жестким распорядком, который никак не совпадал с мечтами о свободе и романтических странствиях. Я-то думал: сяду в подводную лодку, как капитан Немо, и увижу другие миры. А тут все строем ходят. Понял, что не смогу провести в таком месте пять лет, после первого экзамена уехал домой — и сразу загремел в разведку военно-морского флота! Причем на три года. И я, почти как капитан Немо, не раз опускался на дно морское в водолазном костюме, однако иных миров не наблюдал. Балтика грязная, вся работа велась по приборам. Иногда находили на дне «сокровища», упавшие с кораблей. Обнаружили как-то банку печени трески размером с таз! Нажрались, она ведь жирная — что с нами было... Позже поведал эту историю драматургам братьям Пресняковым, и она вошла в их пьесу «Изображая жертву». Отец главного героя, моряк, рассказывает сыну, как выловил «в океане рыбу в консерве»: «Не того ты, сынок, боишься! Нас выворачивало наизнанку, и казалось, это никогда не кончится». После армии связь с сослуживцами разорвалась лет на двадцать. А года три назад вдруг нашли друг друга с Артемом Беуловым, ныне бизнесменом из Екатеринбурга. Сначала в Интернете списались, потом встретились — и будто не расставались! Сегодня созваниваемся по скайпу, ездим в гости и рассуждаем, что сбылось в жизни, что нет. Как-то Артем мне сказал: «Всегда знал, что артистом станешь». Кстати, я ему и это интервью проспорил. Он не раз спрашивал: «Почему на телик не ходишь, с журналистами не общаешься?» Втянул в один спор — я продул, теперь год должен интервью раздавать. Уж сколько раз корил себя за азарт, однажды после проигранного пари висел на балконе двенадцатого этажа... С тех пор знаю: мне «на интерес» играть нельзя — не смогу остановиться! Разве что в актерской профессии азарт лишним не бывает. Товарищ прочил мне киношное будущее видимо потому, что в армии я участвовал в художественной самодеятельности и неожиданно увлекся. Сразу после службы устроился в Москонцерт, играл Кощея Бессмертного в сказке, с которой объехал всю Россию. Читал стихи в театрально-музыкальных постановках цыганского ансамбля Вишневских, где танцевала моя первая супруга Жанна, наполовину цыганка. Я сразу влюбился в свою Эсмеральду, но претендентов на ее руку и без меня хватало, так что за даму сердца пришлось побороться: однажды на темной улочке чуть не порезали... Но Жанна выбрала меня. Расписались практически сразу, раньше так было принято: в двадцать четыре года уже пора семьей обзаводиться. Жили у тещи. Свадьбу не помню, зато развод вышел ярким — в ЗАГСе закружились в вальсе. Нам говорили: — Вы что, идиоты? Любите же друг друга! Зачем расстаетесь? Отвечали хором: — Пишите, пишите, а мы пока потанцуем. Легко сошлись и так же легко разошлись: чего страдать, когда вся жизнь впереди? Я к тому времени поступил в Щукинское — решил попробовать и меня взяли. — Там и встретили вторую жену? — Инна училась на актерско-режиссерском курсе, я играл в ее дипломном спектакле. Во время учебы особо не общались, стали ближе, когда встретились в театре Клима (режиссера Владимира Клименко. — Прим. ред.). Для меня это — самая серьезная школа, важнее, чем училище. Театральная лаборатория, куда критиков-то не пускали. Актеру в эту атмосферу окунуться было непросто, но мне повезло: кто-то позвал, я показался и остался на пять лет, пока наш подвал не разогнали. Оттуда вышел Константин Лавроненко. С Костей больше не пересекались, но до сих пор считаю его другом и старшим братом в профессии. А Клима — главным своим учителем, именно в его театре я много узнал про себя и про актерство. Репетиции порой напоминали религиозное таинство. Мы изучали как возникает звук, как действует слово, учились ощущать себя в пространстве сцены — практиковали суфийское вращение, к нам приезжали какие-то йоги, гуру... Мы там дневали и ночевали — это была целая маленькая жизнь. Вот и на нашей с Инной свадьбе весь театр присутствовал. Правда, актерская карьера у нее на этом завершилась: вскоре родился Владислав, потом Георгий и жена занялась домом, детьми. А со временем получила вторую профессию — педагога. Поначалу трудностей хватало: в девяностые в театре не было ни одного зрителя. Приходилось на Новый год Дедом Морозом халтурить по детским садам. Сыновья безошибочно меня опознавали, правда, младший долго притворялся, что верит. Квартиру снимали в Москве, старший сын здесь пошел в первый класс, но ему не понравилась школа. А жена из педагогической семьи, теща у себя в Обнинске — завуч одной из лучших гимназий Калужской области. Решили, что детям лучше расти там: открытые бассейны, ребята свободно гуляют во дворах, лес. Зима — настоящая, с горками, санками, мальчишки возвращались домой по уши в сосульках. Совсем как я в их годы... Однажды предлагаю: — Поехали зимой к морю, на юга. — Нет, папа, у нас горки, елка! Когда стал ведущим лотереи «Золотой ключ», купил квартиру в Текстильщиках. В Москве всю неделю работал, а на выходные ездил в Обнинск. Конечно, не мог уделять детям и жене достаточно времени. И вся наша ладно выстроенная семейная жизнь несколько лет назад омрачилась разводом... Это была череда ошибок, о которых впоследствии жалеешь. Могу сказать одно: не женитесь на актерах! Психика разношенная, мы всегда играем. Это на руку профессии, но не семье. С детьми общаюсь, едва выдается свободная минута. Раньше по малолетству они не сильно интересовались, чем занимаюсь, узнавали со стороны — одноклассники сообщали: «Я твоего отца в кино видел!» Тогда тоже могли что-то глянуть. Старшему сейчас восемнадцать, учится в Высшей школе экономики. Недавно вдруг заделался критиком — начал правду-матку рубить, ругает за то, что снимаюсь в ерунде. Объясняю: «Это чтобы оплачивать твою учебу. Задумайся, прежде чем отцу претензии предъявлять!» Честно говоря, в какой-то период у самого возникло ощущение, что наснимался много где, а с детьми посмотреть нечего: либо бандиты, либо категория «18+»... Попытался исправить. И когда Владислав своей девочке показывал «Переводчика», меня даже гордость обуяла. Старшего актерство никогда не привлекало, а младший в двенадцать лет сам записался в театральную студию Обнинска. Рассудил рационально: «Пап, я посмотрел — по миру катаешься, тебя показывают по телевизору, мне это подходит». И все, затянуло. Георгий вообще мальчик творческий, пишет книги с девяти лет. Конечно, очень хотел бы уберечь сына от тех шишек, что сам набил в профессии. Например если все же изберет актерскую стезю, обязательно посоветую взять девичью фамилию бабушки — Победоносцева. Имя младшему осознанно под нее выбирал — Георгий Победоносцев... Звучит! Самому-то мне, когда стал работать на программе «Золотой ключ», придумали псевдоним на французский манер — Виктор Бертье, объяснив: «Вести лотерею под фамилией Хаев на нашем канале нельзя!» А догадался бы стать по матушке Виталием Победоносцевым, может, и творческая жизнь сложилась бы иначе. — В театре вы прославились в оригинальных современных постановках Кирилла Серебренникова, с академическим Театром Станиславского отношения не сложились? — В Театре Станиславского я оказался вскоре после того, как разогнали подвал Клима. Когда меня спрашивали: — Кого играешь? — отвечал: — Шкурку Царевны-лягушки. Такая повинность была у всех актеров по очереди — когда эта шкурка вылетала со сцены за кулисы, ее надо было отыскать и подать обратно. Иллюстрация очень подходит к той «творческой» жизни, которая царила в театре в девяностые годы. Зрители не приходили, новые постановки не выпускались. От скуки стал чемпионом по шахматам в труппе... С появлением Серебренникова произошла перезагрузка. Не знаю, кто посоветовал Кириллу прийти в наш театр за артистами. Он тогда только приехал из Ростова-на-Дону, в Москве его еще никто не знал. Подходит ко мне в столовой и говорит: «Здрасте, Виталий, хотите поучаствовать в моем спектакле?» Имелась в виду его дебютная постановка — легендарный «Пластилин», который мы все вместе придумывали. Потом выпустили «Терроризм» и «Изображая жертву» совместно с братьями Пресняковыми. На тот момент они были самыми популярными в мире драматургами после Чехова, а в России их никто не знал. Удивительно! Мечта сыграть на главной сцене МХТ имени Чехова меня не покидала с юности, с тех пор как мальчишкой случайно попал на спектакль, в котором увидел Смоктуновского и Ефремова — тогда билетеры еще пропускали на свободные места просто так, чтобы заполнить зал. И вот мы произвели фурор на малой сцене МХТ со спектаклем «Изображая жертву». На премьеру пришла театралка, интеллигентная женщина с аккуратным пучком на голове, села в первом ряду. Во время моего провокационного двенадцатиминутного матерного монолога (позже он перекочевал в одноименный фильм) она закрылась руками и начала кричать: «Прекратите, пожалуйста, прекратите!» Будто я расстреливал ее матом, как из пулемета! В питерском БДТ на гастролях какой-то моряк в форме встал на балконе, рупором сложил руки и заорал: «По-зо-ор!» Олег Павлович Табаков присутствовал на том спектакле и понимал, что в театральном мире произошла революция. Алла Борисовна Покровская потом мне говорила: «Что-то похожее творилось на первых спектаклях «Современника». В Камергерском на огромной растяжке были упомянуты Кирилл Серебренников, братья Пресняковы, еще три известные фамилии актеров из МХТ и «др.». Я играл главную роль, пер на себе, задыхаясь, весь спектакль, а на рекламе оказался среди «др.». Тогда в очередной раз задумался: что-то с этой профессией не так... Игорь Золотовицкий через несколько лет поставил в МХТ «Женитьбу» Гоголя, одного из моих любимых авторов. Я сыграл Жевакина и не мог определиться, где мне больше нравилось: в современной постановке или в классике — они на разных полюсах. Артисту интересно там, где можно самовыразиться. Серебренникову же интересно в первую очередь самовыражаться как режиссеру. У нас сложился крепкий творческий тандем в театре и кино, но потом пути разошлись — каждый пошел своей дорогой, хотя по-прежнему вот уже десять лет играю в его спектакле «Figaro. События одного дня». Просто каким-то актерам интереснее работать только с одним режиссером — «своим», а мне — с разными: поле для деятельности шире. В театре играл и у Владимира Мирзоева, недавно начал сотрудничать с Евгением Мироновым... Режиссеры часто ставили меня в провокационное положение — тот же нецензурный монолог из спектакля Серебренникова «Изображая жертву». А когда появился голым в спектакле Театра Наций «Киллер Джо», все критики обсуждали не постановку, а исключительно мое «хозяйство». После чего завлит потребовала: «Наденьте трусы!» И никого не волновало, что Юлия Пересильд продолжает играть обнаженной. И в кино, что удивительно, все чаще просят раздеться в кадре. Самая первая любовная сцена, которую довелось сыграть, происходила в фильме «Рагин» по «Палате № 6». Партнершей была Зоя Буряк, но тут по какой-то причине ее заменяла дублерша — красивая пышнотелая девушка. Нам предстояло предаваться страсти прямо в курятнике, на полу которого собрались все его обитатели. Вонь стояла страшная! И в самый ответственный момент я роняю барышню с полки, которую нам соорудили декораторы — куры и цыплята с кудахтаньем разлетаются по сторонам... У меня случилась истерика от смеха, чего не скажешь о предмете моей киношной симпатии. В фильме «Партия» два года назад сыграл эротический эпизод, который никогда не забуду. Актриса из Бурятии отказалась играть раздетой — у них с этим делом строго. Пригласили дублершу. Лежу в кровати, она садится на меня верхом. Снизу юбка все скрывает, но тут девушка снимает футболку и ее грудь упирается мне чуть ли не в лицо. Как-то странно повело, задумался, и вдруг — шлепок по лысине. Партнерша: «В глаза смотрите, так проще будет». Как назло, когда уже не столь подтянут, с пузом, начали приглашать на роли любовников молодых девочек. И я волнуюсь больше, чем они. Некоторые приезжают на съемку с мужьями, чтобы потом у тех не было претензий. Иногда и антипатия взаимная возникает с партнершей, а нужно играть любовь. — Правда, что стали сниматься больше после того, как в драке сломали нос? — Сломанному носу пятнадцать лет, а все о нем спрашивают! Юра Мороз как-то пошутил: «Твой нос подкорректировала рука судьбы». Из-за него я стал больше подходить на роли бандитов и маньяков. В кино пробивался долго, много раз думал уходить из профессии — только лет с тридцати пяти начал сниматься. В фильме «Место на земле» сыграл свою первую главную роль — хиппаря. Тогда еще волосы носил ниже плеч, заплетал косички... А вскоре все повыпадали. Мама говорила: «Виталь, не переживай, на пару драк еще осталось». Но я и не страдал по этому поводу — просто побрился наголо, что, видимо, тоже сыграло на руку моему кинообразу. В первой же хорошей роли — картине «Благословите женщину» — столкнулся с деспотичностью режиссера, абсолютно не понимая, зачем живому классику Станиславу Говорухину заниматься тиранией, когда тебя и так уважают. Он меня как молодого артиста не раз по стенке размазывал, но что я мог тогда возразить? Постарался не принимать на свой счет — просто у Говорухина такой стиль работы. В начале пути ты не волен выбирать, но в какой-то момент я столкнулся с тем, что застрял в амплуа отрицательного персонажа. Даже среди маньяков хотелось играть нетривиального героя. Поражался, насколько плоские предлагались характеры: у многих злодеев не было мамы и папы, мотиваций, будто из космоса прилетали! А пошла эта маньячная тема с героя в сериале «Каменская», которого играть было интересно... Самая большая сложность заключалась лишь в том, что он очень любил свою собаку, а я их в жизни боюсь до потери пульса. Фобия началась с русской борзой. Мы с артистами отдыхали на чьей-то даче, подвыпили, и я прилег на коврик хозяйского пса. Тот меня все носом толкал: мол, уходи, тут я сплю... И будто проклял: с тех пор между мной и собаками пробежала кошка! Встреча с партнером по сериалу «Каменская» — ротвейлером Гаем — стала настоящим испытанием. На заброшенный завод в Белоруссии подъехал микроавтобус, пес вылетел из салона, и мне показалось, что искры брызнули из-под его когтей, когда шкрябнул ими по асфальту. Дрессировщик сунул в руку поводок — и в этот момент душа моя отлетела... Откуда-то издалека я наблюдал за происходящим. Мне говорят: «Он умный, он ученый, он в наморднике, в конце концов». А я пошевелиться боюсь. Дворовые собаки тявкают из всех щелей, Гай огрызается. Хозяин ему раз «Молчать!», два — не слушается... Отвел пса в сторонку, взял в руки железную трубу — и бам, бам по башке... Посмотрел я на этот способ укрощения ротвейлера и пошел к Морозу: «Юр, не смогу с собакой». А куда деваться от сценария? К нам приставили хозяина, тот все время, чтобы в кадре не было видно, подзывал питомца: Гай шел, а я плелся следом на поводке. Собаки же все чувствуют — и в нашей паре он был альфа-самцом. В трогательной сцене прощания мы сидим рядом, я ему что-то говорю — лицо напротив морды... Длину поводка вымеряли всей группой! Зато потом с гордостью шел дворами, не обращая внимания на бездомных псов: да вы шавки по сравнению с Гаем. Я укротил льва! Когда появилась возможность, стал отказываться от предложений сыграть бандитов. Много замечательных ролей дал режиссер, а теперь и мой хороший друг Андрей Прошкин: «Миннесота», «Орда». В «Переводчике» все осложнилось тем, что я не воспринимаю немецкую речь, просто не чувствую, как она образуется, не могу запомнить ни слова... Для меня что немецкий, что китайский. Просто рыдал над текстом! В какой-то момент даже решил отказаться от роли. Тогда на площадке мне дали наушник и ассистент подсказывал в него слова. Но я повторял их так, что немецкие артисты смотрели с явным недоумением. А озвучивая свои сцены со специалистом, я к стыду своему услышал, что нес на площадке. До этого играл русского князя в «Орде». И тогда Прошкин признался: «Мечтаю снять один сценарий — эдакую булгаковщину». Произведение Юрия Арабова «Орлеан» несколько лет пролежало на полке, наконец Андрей пригласил меня на роль следователя Неволина. В Феодосии собралась замечательная команда. Съемки совпали с показом «Левиафана» на Каннском фестивале, и прилетевшая из Франции Елена Лядова демонстрировала нам в телефоне видео, как идет по красной дорожке в шикарном платье... А потом прозвучало: «Камера. Мотор!» — и она тут же полезла в конуру в робе из мешковины. Фантастический Витя Сухоруков — фонтан энергии, юмора. Ему приходилось заучивать пространные литературные речи, и в каком-то месте он вдруг застрял. Не мог запомнить фразу. Тогда Лядова бумажку с текстом прицепила себе на грудь — Витя на нее неприлично вылупился и произнес все, что требовалось. Взаимовыручка на площадке разная бывает. С Толей Белым начинали вместе еще в Театре Станиславского, потом много раз пересекались в кино. Бывало, расстаемся на одной площадке, а утром встречаемся на другой: «Ты что здесь делаешь?» Первая мысль: а туда ли я сегодня приехал? Когда режиссер Виталий Москаленко пригласил сыграть Сергея Эйзенштейна в сериале «Орлова и Александров», я засмеялся: «Ты видел его и меня?» Но через какое-то время вышел из гримерного цеха, где мне сделали парик, и согласился: «Давай попробуем». Теперь проблема состояла лишь в том, что Эйзенштейн в фильме в два раза моложе меня. Состарить в кино проще, чем омолодить. Но коллеги убедили: «В то время парень двадцати пяти лет считался не мальчишкой, а мужчиной». Изучил биографию режиссера и пожалел, что роль не главная — я просто играл учителя Григория Александрова. А в реальности больше всего меня поразили отношения Эйзенштейна с властью — он смел указывать Сталину, мог обмануть цензуру. Недавно случился непростой опыт работы с женщиной-режиссером Миленой Фадеевой в саге о русской жизни «Отчий берег». Я волновался: одно дело, когда тобой руководит мужчина, но если женщина начинает командовать — это уже чересчур. Сразу возник конфликт на бытовой почве — мне что-то не понравилось в организации, Милена ответила... Благо все разрулили, а довольно нервное поначалу знакомство переросло в итоге в большую дружбу. После выхода ситкома «Как я стал русским» мой «Инстаграм» неожиданно заполонили подписчики из Китая. Оказалось, сериал скачали почти полтора миллиарда китайцев — у них он на втором месте по популярности после «Игры престолов»! Загадка: почему история про русскую душу так их зацепила? Но там миллионы девочек-поклонниц, которые считают меня реальным олигархом. Жалею, что закончились времена, когда мог спокойно ходить по улицам неузнанным. В этой игре между актером и зрителем больше минусов, чем плюсов. Когда приходит известность, в общении остается мало человеческого. Только верные друзья и близкие остаются теми, кто они есть. Для зрителей ты просто брутальный герой, им невдомек, что можешь дома сентиментально всплакнуть над какой-нибудь мелодрамой. А я рыдаю чем дальше, тем больше, как самый доброжелательный зритель — экран для меня так устроен. Осознаю, что посмотрел какую-то фигню, гораздо позже и удивляюсь: «Над чем слезы-то лил?» Кино — мир в мире, иллюзия, создающая иллюзию. Туда нельзя заходить кому попало. Это как Ватикан. Оказавшись внутри, рискуешь забыть, что снаружи тоже есть жизнь, что время твое уходит... Живешь персонажами, забывая про себя. А потом — бац — и полтос стукнул! — Еще не пережили кризис среднего возраста? — Кризис у меня запоздал, а в пятьдесят будто шлагбаум упал перед носом. Неприятное чувство. И совсем не потому, что боялся потерять интерес, например, в глазах женщин, а во внутреннем ощущении. Но вот сейчас мне прекрасно в этом возрасте: я самодостаточен, свободен от каких-либо обязательств, занят любимым делом... — Видимо, так мудрость к вам приходит... — Мудрость в том, что когда становишься старше, на первый план выходит желание вкусно пожрать. Я люблю готовить, хотя изыскам не обучен. Вот Леша Серебряков — повар будь здоров! Может потратить несколько часов на кухне, а потом собрать друзей на пиршество. С алкоголем я завязал, курить бросил в один день. Начал ценить комфорт, в котором машина и дом становятся только твоим личным пространством. Сел в джип и почувствовал: мое! В квартире осталась лишь одна забавная деталь — коллекция резиновых уточек, которых привожу отовсюду. Засядешь в джакузи, запустишь уток — они плавают, крякают... Красота! В общем, морская тема не отпускает! Благодарим Brick Design Hotel за помощь в организации съемки.