Оказался наш отец

В российский прокат выходит сиквел самого обаятельного фильма киновселенной Marvel «Стражи Галактики» — все та же опера космического абсурда, но уже с акцентом на конфликте отцов и детей и участием Сильвестра Сталлоне. Кроме того, на экранах байопик легенды европейской эстрады и ироничное прощание с Германией. После спасения мира в финале первого фильма пятерка авантюристов в составе из самовлюбленного землянина-меломана Питера (Крис Пратт), облитую зеленкой инопланетную аристократку Гамору (Зои Салдана), одновременно красно- и чернокожего качка-правдоруба Дракса (Дэйв Батиста), говорящего енота-рецидивиста и миниатюрное дерево с глазками и одной репликой («Я Грут») на все случаи жизни, заслужила официальный статус хранителей покоя во всей галактике — и теперь пытается соответствовать. Например, отбивает от гигантской космической пиявки драгоценные энергобатарейки, за счет которых живет целая цивилизация золотокожих снобов. Старые привычки, правда, дают о себе знать — так что когда енот утащит у работодателей десяток тех самых злополучных батареек, на хвосте у Стражей окажется целый космофлот. Спасение придет из ниоткуда — в лице очень самодовольного пожилого мужчины (Курт Расселл), который представится именем Эго и, взглянув лидеру Стражей в глаза, вкрадчиво произнесет: «Я твой отец». Это, как известно, самая знаменитая реплика в истории всего жанра фантастики — но «Стражи» беззастенчиво заимствуют ее не только для иронической отсылки к «Звездным войнам», но и чтобы запустить сюжет об отцах биологических и суррогатных, а также о том, что грехи некоторых родителей не искупить и целой генерации отпрысков. Звучит серьезно — но, конечно, на деле любой серьезности режиссер Джеймс Ганн, карьеру начинавший с трэш-шедевров студии Troma («Токсичный мститель» и «Тромео и Джульетта»), избегает. В принципе, «Стражи» вполне укладываются в ту же формулу, по которой склеено большинство комиксных блокбастеров студии Marvel — размашистый аттракционный экшен, строго дозированный незатейливый юмор для всех возрастов, универсальная до банальности история, скрывающаяся за броней из спецэффектов. Но по легкомысленности, остроумию и свободе воображения Ганн по-прежнему дает фору остальным марвеловским постановщикам — «Стражи» и выглядят в разы колоритнее других кинокомиксов, и пафоса берут на себя куда меньше, и даже в камео привлекают не только вездесущего Стэна Ли, но и, например, Сталлоне с Мишель Йео. Получается кино куда более безудержное, чем обычно бывает с двухсотмиллионными студийными блокбастерами, привыкшими патриархально поучать собственную аудиторию. Более того, оно осмеливается обрушиться на саму идею патриархального поучения: некоторых отцов, по логике вторых «Стражей», вполне может заменить фото Дэвида Хассельхофа и несколько верных друзей. Bambino и Parole Parole, первый французский диско-сингл J'attendrai и один из первых хитов в истории этнического фьюжна Salma Ya Salama — тридцатилетняя музыкальная карьера уроженки Каира, в 20 лет ставшей мисс Египта, а затем уехавшей в Париж покорять мир под псевдонимом Далида, сложилась в почти бесперебойный поток эстрадных шлягеров. Все это время личная жизнь Далиды, впрочем, бурлила трагическими страстями: один возлюбленный, итальянский певец, покончил с собой после поражения на фестивале в Сан-Ремо, другой, не выдержав развода с певицей, тоже предпочел уйти из жизни по собственной воле, третий же, устав от долгов, надышался выхлопных газов в своем «Рено». А кроме того: аборт, бесплодие, гибель нескольких друзей — и бесславный, печальный финал жизни самой Далиды. Злоключения в личной жизни одной из главных эстрадных певиц Европы ХХ века и параллельный взлет ее сценической карьеры режиссер «Любви и страсти» Лиза Азуэлос пересказывает, как отличница на экзамене: основательно, подробно, хронологически последовательно, очень и очень скучно. Понятно, что в двухчасовой хронометраж байопика трудно, невозможно вместить целую жизнь — и поэтому Азуэлос ограничивается большими успехами и большими трагедиями, пережитыми ее героиней: Далида поэтому предстает здесь человеком, мир которого был ограничен карьерой и сердечными драмами. Что бы ни происходило на экране — запись очередного хита или крушение очередного романа — характер, душа, ум героини так и остаются загадкой, прячутся за утомительным потоком деталей, событий и ретро-нарядов. Франкфурт 1946 года медленно отходит от войны и ужасов нацизма — город почти до основания разрушен бомбежками, продовольствие и ценности в дефиците, а многие из выживших вынуждены обретаться в построенном ООН лагере для беженцев, бездомных и жертв концлагерей. Одетый с иголочки, здоровый и явно не голодавший во время войны еврей Дэвид Берманн (Мориц Бляйбтрой) на этом печальном фоне разительно выделяется — и именно он додумается первым дать работу своим прошедшим через концлагеря соотечественникам. Берманн решает возродить семейный бизнес по торговле тканями — и берет тех, кто пережил холокост, продавцами-коммивояжерами, с помощью нескольких изобретательных придумок Берманна быстро начинающими зарабатывать на вдовах и домохозяйках. Вот только почему сам Берманн во время войны не знал особых тягот — и даже в концлагере избежал участи, которая постигла всю его семью? Этим вопросом задается американский офицер разведки (Антье Трауэ) и приступает к допросам новоявленного текстильного магната. Конечно, никакой подлинной мрачной тайны «Однажды в Германии» в анамнезе своего главного героя не подразумевает — серия флешбэков, в которых Берманн рассказывает о перипетиях своей причудливой, полной счастливых случаев не меньше, чем бед, судьбы, подразумевает скорее гимн эксцентричной еврейской витальности, чем разоблачение предателя. Режиссер Сэм Гарбарски основательно, без стилистических изысков, проводит прямую, последовательную линию: иногда пережитые травмы и трагедии можно искупить только юмором, каким бы горьким он ни был, и почти всегда люди по самой своей природе будут стремиться к нормальности. Шутить по дороге на виселицу, искать выход, даже когда ситуация кажется безвыходной, наконец продавать белье в той же стране, которая еще несколько лет назад пыталась тебя уничтожить — в начале фильма Гарбарски герои мечтают таким образом заработать, чтобы поскорее уехать из Германии. Но и это стремление к прощанию быстро сменяется желанием прощения: человек, по версии Гарбарски, был, есть и будет существом непредсказуемым, но глубоко моральным.