Бегом и с песней

Далида, одна из самых знаменитых европейских певиц ХХ в., собрала вокруг себя какой-то жутковатый клуб самоубийц. Ее любовник Луиджи Тенко застрелился после провала на фестивале в Сан-Ремо, бывший муж Люсьен Морисс тоже пустил пулю в голову, близкий друг Майк Брант выбросился из окна, бывший любовник Ришар Шанфре заперся в гараже и включил мотор. Вероятно, Далиду влекло к нервным, неуравновешенным мужчинам – и, похоже, в их смерти она была склонна винить себя. Детей у нее не было: забеременев в 34 года от очередного любовника, 22-летнего итальянца, она сделала аборт, после которого уже не могла рожать. Жизнь заполнялась депрессиями, комплексами по поводу старения, болезнями (у нее с детства была беда с глазами, со временем яркий свет, особенно сценический, стал причинять ей боль), нервными расстройствами вроде булимии. В ночь со 2 на 3 мая 1987 г. Далида оставила записку: «Жизнь стала невыносимой. Простите меня» – и легла спать, предварительно приняв очень много таблеток. Это была не первая попытка самоубийства, но раньше ее вовремя находили и откачивали, а в этот раз не откачали. Ее печальная судьба широко обсуждалась журналистами и публикой и при жизни, и тем более после смерти. В ретроспекции она стала «трагической дивой»: песни, которые она и так старалась делать предельно пронзительными, зазвучали еще пронзительней. В 90-е на Монмартре появилась площадь Далиды, ей поставили там памятник. Туристы считают долгом на счастье (хотя какое уж там счастье) потрогать ее за левую, а потом для верности и за правую грудь. Ощущение, что черная женщина надела золотой бюстгальтер. Сценарист и режиссер Лиза Азуэлос (дочь другой французской певицы, Мари Лафоре) старается рассказать историю Далиды по возможности подробно – и попадает в западню, в которую до нее попадали авторы множества биографических фильмов: событий в жизни героини масса, а хронометраж – два часа, надо все-все-все успеть в него втиснуть и не важно, если выйдет пунктирно и торопливо. Вот Далида заводит роман с молодым поляком, даже уходит к нему от мужа, а потом любовник вдруг растворяется, уступая место новому сердечному другу. Вот врач говорит Далиде, что у нее никогда не будет детей. Долгий печальный взгляд. Через 20 секунд она пляшет на какой-то вечеринке, позабыв про свое бесплодие навсегда. И поди еще пойми, почему Далида все-таки совершает самоубийство – по фильму это происходит на сравнительно ровном месте; Азуэлос хочет красиво проводить свою героиню в последний путь и изображает ее последние дни почти благостными, особенно на фоне всего предшествующего. Отчего именно в этот момент Далида сочла свою жизнь невыносимой? Вообще-то эпитет «беспросветная» хочется применить не только к личной жизни героини, но и – выразимся аккуратно – к ее интеллектуальным характеристикам. Тот самый поляк, Ян Собески, с порога сообщает ей: «Мой дед был польским королем, но давно, до революции» (Собески был польским королем в XVII в., но ведь не поспоришь, действительно до революции). Реакцию Далиды можно описать словами: «Вы что – принц в изгнании? Какая прелесть, а бежим скорее в постель!» Всего за месяц до этого героиня вышла замуж; когда фото с Собески попадают в газеты и молодой муж выказывает Далиде вполне обоснованное недоумение, она отвечает: «Ты ничего не понимаешь, он – богема!» (а ты типа унылый мещанин). Шарлатан и фокусник Ришар Шанфре и вовсе представляется Далиде графом Сен-Жерменом, алхимиком, родившимся 17 000 лет назад и «угодившим в вибрацию потусторонних миров, переносящую во времени». С экрана телевизора он втирал что-то подобное всей Франции, но в постель – опять же за считанные экранные секунды – с ним метнулась именно Далида, идеальная жертва примитивных пикаперов. Не надо быть фанатом реальной певицы, чтобы за нее в этот момент стало обидно. Весь этот караван историй оснащен чудовищным количеством песен, которые звучат практически без перерыва и как бы подчеркивают психологическое состояние героини: например, она страдает от одиночества, а за кадром играет Pour Ne Pas Vivre Seul, «Чтобы не жить одним». (Правда, когда в кадре появляется море, не звучит La Mer – непостижимо, как Лиза Азуэлос проморгала такой момент, идеально соответствующий ее художественному методу.) При этом итальянка Свева Альвити, обошедшая на кастинге 250 других претенденток на роль Далиды и прилежно открывающая рот под ее фонограммы, похожа на нее внешне, но не внутренне: она производит впечатление существа значительно более мягкого, женственного и слабого, чем ее героиня. В одной из первых сцен фильма Далида лежит с любовником (Тенко) в кровати и просит его рассказать о Мартине Хайдеггере. Тот начинает лениво говорить про «бытие-к-смерти». Далида его слушает, слушает, а потом произносит: «Не согласная я с Хайдеггером. Жизнь есть бытие-к-любви». Этот момент так нравится Лизе Азуэлос, что в середине она повторяет его на бис. Одной этой сцены достаточно, чтобы все понять про фильм. Жаль только, что философская тема на этом обрывается, – и в оставшееся время, наблюдая за танцами и терзаниями несчастной женщины, ты лениво воображаешь, что было бы, если бы вот эта Далида встретилась, например, с Дерридой. Ну а чего – они же жили в одно время в одной стране. Немножко фантазии – и получилась бы бомба: «Вы философ? Боже, как интересно. Voulez-vous coucher avec moi?». Автор – специальный корреспондент «Комсомольской правды»