Эмма Уотсон: «Временами я чувствовала, что реально схожу с ума»

По всем законам жанра Эмма Уотсон, отдавшая 10 лет своей юной жизни «Гарри Поттеру» — в образе отличницы Гермионы, — должна была по окончании этого проекта века навсегда остаться героиней одного фильма. Но закон на этот раз не сработал. Когда вышел последний фильм о Гарри Поттере, Эмма была не только самой известной на свете девочкой, но и актрисой, заработавшей больше всего денег в мировом шоу-бизнесе. И тем не менее ей пришлось нелегко. Уотсон была на распутье. Отказаться от актерской карьеры в пользу совсем иной профессии или доказать, что она не просто так вытащила лотерейный билет под названием «Гермиона»? Никто не хотел видеть в ней другую героиню. На время Уотсон скрылась в американском университете, в глубинке, где до нее впервые в жизни никому не было дела. Потом в Оксфорде. Иногда ей удавалось заполучить роль в малобюджетном проекте тех режиссеров, кто верил в ее актерский дар или же, что греха таить, наде­ялся привлечь внимание к своей картине громким прошлым «волшебницы». Яркий пример — фильм Софии Копполы «Элитное общество», хоть и попавший в конкурс Каннского фестиваля, но явно не ставший событием. Зато Эмма Уотсон свою работу там выполнила — все внимание, какое возможно, к себе и к картине приковала. Разумеется, Эмме этого было мало. Цель — доказать, что она многого стоит, оставить свой след в этом мире (помимо участия в «Гарри Поттере») — заставила девушку не расслабляться. Нужно было срочно придумать и создать новый бренд, который бы затмил Гермиону. Первым делом Эмма Уотсон стала феминисткой — хотя обычно в шоубизнесе по этому пути идут вышедшие в тираж актрисы. Появление юной, стриженной под мальчика красотки на трибунах с речами о равноправии и о том, что мужчины должны включиться в борьбу за права женщин (да-да, это ноу-хау Эммы Уотсон вызвало настоящую бурю восторга!), привлекло внимание, да еще какое. На этой волне Эмме стали предлагать отличные роли уже в громких проектах с солидными бюджетами. И что же она делала? Отказывалась. Например, известный режиссер Кеннет Брэна предложил ей сыграть главную роль в экранизации всеми любимой «Золушки». Но Эмма сочла роль неподходящей, слишком, скажем так, традиционной. Ну и впрямь, какая из Золушки ­феминистка? Следующий шаг был и вовсе загадочен. Эмме предложили главную роль в мюзикле «Ла-Ла Ленд». Да-да, том самом, который получил 14 номинаций на «Оскар» в этом году, выиграл из них шесть, а Эмма Стоун (ее в конце концов взяли вместо Эммы Уотсон) — получила «Оскар»! Что же заставило нашу героиню так сглупить и прогадать? Да ничего она не прогадала, поскольку всего-навсего сделала выбор. Между «Ла-Ла Лендом» и диснеевской экранизацией знаменитой французской сказки «Красавица и Чудовище». Героиня Эммы — снова умница и красавица. И по просьбе актрисы сценаристы слегка изменили классический сюжет, например, ее Красавица придумывает нечто вроде стиральной машины, чтобы хозяйственные заботы не мешали ей предаваться любимому занятию — чтению. Фильм имеет огромный успех, успел уже заработать больше 700 миллионов долларов в мире. А Эмме Уотсон грозит участь возглавить список самых высокооплачиваемых актрис 2017 года. Что же до «Оскара» — разве не все у нее впереди? Но главное, она больше не Гермиона. Эмма сумела обойти на повороте ту, кого придумала Джоан Роулинг в сво­ей феноменально успешной сказке. Имен­- но Красавица из сказки XVIII века (воз­можно, тогда не менее популярной, чем в наше время поттериана) окончательно разрушила образ девочки, подружки Гарри Поттера, чье милое личико фанаты использовали как сюжет для татуировок на своих телах. Ин­тересно, каков будет следующий шаг этой молодой женщины? Какой она выберет для себя «бренд»? — Эмма, вам, кажется, удалось вытравить из сознания общественности восприятие вас исключительно как Гермионы из «Гарри Поттера»… — Есть что-то общее между Герми­оной и Красавицей. И я очень-очень горжусь тем, что мне достались две такие значимые для многих поколений роли. Это две идеальные девушки, у них гармония между душой и разумом. Они жутко умные, но при этом обладают умением сострадать, испытывать сильные эмоции и страсть, быть выше всякой ерунды и не позволяют себе судить других. Часть моего соглашения с режиссером «Красавицы и Чудовища» заключалась в том, что героиня в его фильме будет гораздо более самостоятельной и сильной — по сравнению с анимационным диснеевским фильмом 1991 года. — Тем не менее, она типичный аутсайдер, по крайней мере в этом кино, в его новой версии. Но, кажется, вы и сами по жизни такая… — Да, вы правы. Я и захотела сыграть эту героиню, потому что мы с ней в чем-то похожи. Как ни странно это может звучать. (Улыбается.) Она умудряется не сломаться, сохранить свою сущность и абсолютную независимость. Ее не так-то легко сбить с пути или запугать, как ту же Золушку, например! Быть аутсайдером, плыть против течения нелегко. А моя Красавица это бесстрашно проделывает. Мне самой понадобилось время и, признаюсь, немало сил, чтобы привыкнуть жить в постоянном поле зрения прессы и поклонников. Никогда не забуду, как на праздновании моего 18-летия папарацци заключали пари, кто сумеет сфотографировать тот момент, когда ветер приподнимет мою юбку! Они буквально растеклись по асфальту в ожидании моего появления. Смешно, если бы не было так грустно... Многие считают меня заносчивой, вернее, неблагодарной. Мол, как же так — ее Гермиону обожают, сходят по ней с ума, фильмы превратили ее в богачку, а Эмма Уотсон не желает сделать селфи с поклонниками! Да, я не желаю. Поговорить, пожать руку, ответить на вопросы, как я снималась, как училась прямо на площадке, занималась с преподавателями, которые приходили ко мне из школы, дружила с мальчишками — Дэниелом, Рупертом… это пожалуйста. Но фото? Чтобы потом его выложили в Сеть, использовали хакеры, как они сто раз это проделывали с моей почтой… Разве не достаточно того, что люди изображают мое лицо на всех частях своего тела в виде тату? Разве не заслужила я немного покоя за то время, когда не могла нигде появиться? Даже дом мне пришлось покупать анонимно, с помощью специального риелтора, так, чтобы нельзя было местонахождение вычислить никаким самым изощренным технологическим способом… Я действительно предпочитаю одиночество обществу, компании, светской тусовке. Мне комфортнее самой с собой, чем с людьми. Правда, я долго не готова была смириться с тем, что вот я такая, закрытая, неуживчивая. Привыкла думать, будто со мной что-то не в порядке. А теперь я всего лишь пришла к осознанию, что люблю ­тишину, одиночество, мне это помогает взять себя в руки, успокоиться. Я — домашняя, понимаете? Люблю готовить, рисовать, лепить горшочки для ­цветов… — А вам не говорили, что вы, извините, сошли с ума — когда вы отказывались от проектов типа того же «Ла-Ла Ленда»? — Конечно! Бедный мой агент! Я ведь отказываюсь и от очень выгодных предложений косметических фирм. А это уж совсем ни в какие ворота не лезет. (Смеется.) Нет, правда, приходилось слышать от продюсеров и агентов, что я совершаю большую-пребольшую ошибку… Но какой смысл в карьере, если чувствуешь, что реально сходишь с ума? Так совпадало с какими-то заманчивыми предложениями, что я была в тот момент не в лучшей форме. И вынуждена была отказываться: «Ребята, спасибо, но вот именно сейчас мне важнее и нужнее всего побыть дома и поиграть с моими кошками!» — «Ого, да она и правда чокнутая» — я прямо слышала их слова за своей спиной. (Смеется.) Но то, что я так поступала, на мой трезвый взгляд, как раз полностью противоположно безумию! — Вы не задавали себе вопрос: а что бы было, если бы не вас выбрали Гермионой в том далеком 2000 году? — Я знаю, что выиграла в лотерею. Всего-навсего. Да, меня, 9-летнего ребенка, порекомендовал людям, которые обходили все английские школы в поисках героев для «Гарри Поттера», мой учитель театрального мастерства. Но я все равно прошла восемь проб и до последнего момента понятия не имела, выбрали ли меня или нет среди сотен девочек. — Многие все-таки недоумевают, почему вы, с вашим состоянием, привилегиями, боретесь за равные гонорары для актрис и актеров? — А почему бы и нет? Я знаю, тех, кто рискует об этом открыто говорить, называют «дивами», трудными и вредными представительницами шоу-бизнеса. Как Дженнифер Лоуренс, например. Но меня это не волнует. Называйте как хотите. Никому и нигде не платят одинаково. Будь то плантация в Африке, брокерская контора на Уолл-стрит или Голливуд. На примере Голливуда проще поднимать эту проблему. Знаете, я убедилась, что мужчины, если им все правильно объяснить, перестают шарахаться от слова «феминизм». Когда осознают, что речь идет не о борьбе женщин с мужчинами, а об общих проблемах, правах всех — в том числе мужчин! Пол тут ни при чем. Женщины хотят быть женщинами, и вовсе ни к чему им ненавидеть мужчин. Всего лишь хотят, чтобы с ними обращались несколько иначе, чем было принято и по-прежнему, увы, принято в нашем мире. Забавно, практически все думают, что моя слава оберегала меня, скажем так, от небрежного отношения и поведения мужчин. А вот и нет! Я сотни раз удостаивалась откровенных хамских жестов типа похлопывания по заднице, находясь среди весьма уважаемых членов общества! Уж не говоря о жутком страхе, который преследует меня до сих пор, если решаюсь выйти одна за хлебом! — Но у вас есть молодой человек, и он не актер, который может вас наверняка защитить… (Друг Эммы Уильям Найт, старший менеджер одной из технологических компаний в Силиконовой долине. — Прим. ред.) — Ни за что не стану впутывать своего бойфренда в этот публичный цирк. Сколько бы кто ни говорил, что можно иметь нормальные отношения, будучи знаменитостью моего масштаба, и не скрывать при этом личную жизнь, — не поверю. Никто не выдержит такого сумасшедшего дома. Поэтому мы с Уильямом нигде вместе не появляемся. Я ужасно не хотела жить за воротами, шлагбаумами и на закрытой территории, но выхода пока нет… Уильям очень славный. Он не имеет отношения к миру кино. Окончил Принстонский университет, потом получил степень MBA в Колумбийском университете. Любит спорт, природу, приключения и мюзиклы. Точно как я. (Смеется.) Он очень привлекательный, и у него отличное чувство юмора, что могут подтвердить все его друзья. В том числе те, с кем он общался в социальных сетях до того, как удалил все свои аккаунты из-за наших отношений. Возможность вести нормальный образ жизни для него так же важна, как и для меня. И если я не хочу, чтобы за ним гонялись папарацци, значит, должна скрывать наши отношения. Если бы я была на его месте, возненавидела бы все эти штучки немедленно! Участие в публичных мероприятиях, красные дорожки и прочую чепуху. Почему же он должен это любить и радостно участвовать в рекламной кампании моего фильма? Конечно, я не хочу, чтобы он был частью этого шоу… — А правда, что вы не только помогаете создавать библиотеки, но даже сами раскладываете книжки в метро и других общественных ­местах? — Правда! (Смеется.) Я как ниндзя. Маскируюсь, чтобы меня не узнали в толпе, туда суну книжку, сюда подложу, а потом издалека, с другой платформы в метро например, наблюдаю, как люди берут их в руки. Я считаю, что чтение невероятно важное занятие, и книги всегда были моими друзьями. Убеждена, что, как бы глупо ни выглядело то, что я делаю, таким образом я делюсь своей любовью… Именно книги помогали мне лично взаимодействовать с миром. Помню, как папа читал мне всегда перед сном. Еще до того, как они с мамой развелись… Но он и потом любил мне читать, и дарил мне книги, и разговаривал со мной о прочитанном… Это самые драгоценные для меня воспоминания… Я росла на съемочных площадках, и книги помогали мне не потерять связь со своими одноклассниками, с теми, кто жил в реальном мире — в отличие от меня… Знаете, как мне иногда бывало худо? Помню, после каких-то очередных красных дорожек я убегала в дамскую комнату и стояла перед зеркалом, девочка в шикарном нарядном платье, в макияже, и пыталась понять: кто я? что я здесь делаю? Не могла поверить, что я и эта девочка в зеркале — один и тот же человек. Очень противное ощущение… Я с самого начала, между прочим, сомневалась, что подхожу для этой работы, — из-за того, что слишком уж всегда была серьезная… Да еще к тому же упрямая. Не вписывалась. Словом, заноза в заднице, вот кто была всеми любимая Гермиона! (Смеется.) — Если бы у вас была дочь, какой самый главный жизненный урок вы бы хотели ей преподать? — Я бы хотела, чтобы она никог­да не преуменьшала свою собственную силу и власть, знала — с ней должны считаться. Часто молоденькие девчонки думают, что их голос ничего не значит, их никто не слышит и не видит. Мне бы не хотелось, чтобы моя дочь так думала. Я сама столько раз убеждалась: если мне говорят, что я должна отступиться, задуманное слишком сложно, ничего у меня не выйдет и так далее, то меня это, наоборот, мотивировало. Ах, думаю я, вы не хотите, чтобы у меня получилось? И даже не подозреваете, что сейчас наделали! Теперь-то я уж точно не успокоюсь, пока своего не добьюсь, лишь бы вас разочаровать! (Смеется.) Возможно, поэтому я и не бросила все-таки актерство. Хотя все к тому ведь шло… Фанфары и слава мне не милы, частная жизнь дороже публичности, так что я тут вообще делаю? Но я поняла: эти большие и маленькие битвы, которые я веду сама с собой, они и определяют мою сущность, делают меня тем, кто я есть. — Есть ли в вашей жизни секрет, о котором никто не подозревает? — Думаю, что да. Я отлично играю в настольный теннис. Ну, может быть, в олимпийскую сборную меня не взяли бы, это уж слишком. Но иногда я втайне ото всех фантазирую, как в один прекрасный день все брошу и стану игроком в теннис, что называется, на полную рабочую ставку! (Смеется.)