«Он не смотрел на предметы сверху»

Искусствовед Мария Кристина помогла Екатерине Даниловой понять язык живописи Джорджо Моранди Выставка Джорджо Моранди открылась в ГМИИ им. Пушкина Для описания и написания мира у Джорджо Моранди было три слова -- "Натюрморт", "Пейзаж" и "Цветы". Он прожил всю жизнь в родительском доме в Болонье с тремя сестрами -- старыми девами. Еще были верные друзья и поклонники. Нервный срыв в армии во время Первой мировой войны и фашистская тюрьма во время Второй. Уроки рисования для детей в начальной школе. Круг жизни Джорджо Моранди (1890-1964) лаконичен и совершенен, как его живопись. Как смотреть и понимать картины великого итальянца, "Огоньку" объяснила Мария Кристина Бандера, научный директор фонда Роберто Лонги во Флоренции. -- В России Моранди знают в основном ценители и специалисты. Объясните, почему обязательно надо посмотреть выставку Моранди в ГМИИ? -- Я этот вопрос ставлю перед собой на каждой из выставок Моранди, которые курировала, и каждый раз убеждалась: его искусство, которое может казаться таким скромным, очень внутренним, вступает в диалог с каждым зрителем. И нужно добавить: Моранди, с его стремлением дойти до самой сути, с тенденцией к внутреннему диалогу очень близок по миропониманию современному зрителю. -- Может, в таком случае вы подскажете, на что нужно обратить пристальное внимание? -- Весь уровень выставки очень высокий. В Москве представлены произведения в том числе и из частных коллекций, то есть тут одни шедевры (куратор выставки с российской стороны -- главный научный сотрудник ГМИИ Виктория Маркова.-- "О"). Кроме того, Моранди так виртуозно владел искусством вариаций, все его произведения настолько близки друг к другу, что трудно что-то выделить. Например, уже в первом зале представлены четыре шедевра Моранди, в том числе две картины метафизического периода, одна из которых принадлежит Эрмитажу. А вот на что я бы посоветовала обратить внимание, так 'nj на последовательность произведений на выставке. Сопоставьте его натюрморты и пейзажи позднего периода -- в их интерпретации практически нет разницы. Очень важно отметить, что, несмотря на то что мы знаем и ценим Моранди как величайшего живописца, он был также выдающимся гравером. И эти работы тоже есть на выставке в Москве. Интересно, что рядом с гравюрами представлены подлинные офортные доски. Это большая новость не только для русской публики, но и вообще для выставок Джорджо Моранди. -- Когда в мире начался бум Моранди? -- Думаю, что могу сказать без ложной скромности, что бум Моранди начался с выставки, которую мне посчастливилось курировать в Метрополитен-музее в Нью-Йорке в 2008 году. Она привлекла внимание не только широкой публики, но и интеллектуалов, писателей, художников, для которых Моранди стал источником вдохновения. Хотя, конечно, первой, так сказать, фундаментальной базой для бума Моранди стали такие знаменитые фильмы, как "Сладкая жизнь" Феллини, "Ночь" Антониони. В них миллионы зрителей во всем мире увидели произведения Моранди. И на выставку в Москве нам посчастливилось привезти редкое произведение из частной коллекции, которое очень близко к тому, что мы видим в "Ночи" Антониони, и написано в то же время. -- А когда вы заболели Моранди? Когда поняли, что ваша жизнь будет связана с ним? -- Я действительно заболела Моранди. Это произошло так. Дело в том, что на самом деле я и по образованию, и по профилю -- исследователь старой итальянской живописи. Но, работая директором в фонде Лонги (Роберто Лонги -- выдающийся итальянский искусствовед, историк искусства. -- "О"), который был большим ценителем, коллекционером, другом и пропагандистом творчества Моранди (десять произведений фонда и три гравюры представлены на выставке.-- "О"), я много им занималась. Сначала знала многие его картины по отдельности, видела их то в одной частной коллекции, то в другой. Но чем дальше, тем больше проникалась обаянием его живописи, ее пониманием. -- Ну все-таки, что вас заворожило -- его изысканная цветовая гамма, эксперименты с композицией, метафизика замкнутого мира Моранди? -- Прежде всего его рафинированность и тонкость живописи. Целеустремленность пути, которая открывается как раз в последовательности его произведений разных периодов. Его сосредоточенность на себе самом, то есть на внутреннем мире. Независимость от внешней среды. Источник вдохновения Моранди -- это он сам и его внутренний мир. И это главная черта его очарования. В одной из рецензий на мою выставку в Метрополитен-музее автор писал, что каждый человек должен каждый день смотреть на произведения Моранди. Потому что это необходимое упражнение для глаза, для ума и для души. -- Моранди жил в очень жестокое время, но оно совершенно не чувствуется в его работах. Это урок для нас: как надо относиться к тревогам века? -- Моранди действительно пережил две войны, испытал серьезные экономические трудности, но тем не менее его живопись наполнена таким светлым, радостным и спокойным чувством, что мы обретаем возможность находить в себе самих и целеустремленность, и вдохновение, и силы для преодоления трудностей, и энергию для того, чтобы идти вперед. На выставке есть два прекрасных пейзажа, которые датируются 1942 годом. Тогда Моранди сбежал из родной Болоньи, которую постоянно бомбили, и жил в деревне неподалеку от города. Но и там каждый день, каждую ночь над его головой летали бомбардировщики. И в эти страшные дни он не только писал, но писал совершенно счастливые вещи, наполненные солнцем и таким отвлеченно-спокойным чувством. На выставке есть зал с произведениями, которые объединяются словом "Цветы". Это картины, которые сам Моранди любил дарить друзьям, знакомым, коллегам. Пять произведений с цветами были подарены Роберто Лонги и его жене, в том числе цветочный натюрморт 1943 года. Он написан в тяжелое время, но картина дарит совершенное счастье от цветовой гаммы, от чувства, которое она вызывает. Он подарил этот натюрморт Роберто Лонги за то, что тот помог ему выйти из тюрьмы, куда художник был заключен во время фашизма. -- Существует миф, что Моранди был рыцарем живописи, а использованные кисточки хоронил в саду с почестями. -- Этот анекдот рассказывают часто. Не знаю, насколько он правдив, ведь никто при этом не присутствовал. Но в то же время это весьма правдоподобно. Даже на фотографиях видно, в каком хорошем состоянии были кисточки Моранди, поэтому можно легко поверить и в их похороны. Но если мы посетим квартиру Моранди в Болонье и его загородный дом, то увидим там огромное количество кистей. Что тогда он похоронил?... -- Еще говорят о том, что его композиции с сосудами напоминают соборы. Как вы относитесь к такому сравнению? -- Это очень верная метафора, она хорошо объясняет именно суть натюрмортов Моранди. Он не смотрел на предметы сверху, а ставил их как бы на уровень глаза. Поэтому они получались очень величественными, монументальными. Он использовал сосуды, как колонны в архитектуре, для того, чтобы организовать пространство. И это простое упражнение может проделать каждый зритель выставки. В одном из залов представлено пять подлинных предметов из его мастерской, в том числе знаменитая полосатая вазочка. Если каждый из нас опустится на уровень предметов, станет сразу виден их архитектурный смысл. Именно поэтому Моранди пользовался предметами исключительно простых геометрических форм -- никаких тебе завитушек или искривлений! Шар, куб, цилиндр -- самые основные формы, которые используются и в архитектуре. Режиссер Сидни Поллак, когда делал документальный фильм об архитекторе Фрэнке Гери, не зря сравнил одно из его зданий с натюрмортом Моранди. -- Изысканная цветовая гамма Моранди -- еще одно его открытие. Воспользовались ли им художники, которые шли за ним? Освоили они его наследие? -- Да, Моранди -- гигант прошлого, на плечах которого стояли многие современные художники, но он настолько индивидуален, что копировать или подражать ему невозможно. Кто-то взял его технику очень легкого мазка, кто-то -- его пристрастие к интерпретации внутреннего мира, но нельзя сказать, что у Моранди есть продолжатели или последователи в прямом смысле слова. -- Невозможно найти никаких источников с прямой речью Моранди. Он не делал попыток объяснить то, чем занимался? -- Моранди действительно говорил мало, пользовался словами очень лаконично, но наделял их глубоким смыслом, как и предметы в его живописи. Он не делал никаких деклараций, как футуристы или другие участники авангардных течений. Он дал мало интервью, среди которых выделяется беседа 1958 года, в которой он максимально полно изложил свои взгляды (интервью воспроизведено в русском переводе в каталоге выставки и использовано при ее оформлении.-- "О"). Так, например, в этом интервью он объясняет свой интерес к Сезанну, который для Италии был совершенно не очевиден. Говорит о великих итальянских художниках прошлого, Джотто, Пьеро делла Франческа и Караваджо, следы влияния которых видны в творчестве Моранди. Признается: цель его живописи -- это достичь сути вещей, то есть не внешней формы, а именно сути. А когда журналист спросил Моранди, как он относится к абстрактному искусству, Моранди ответил ему: а что может быть более абстрактным, чем сама реальность? Можно сказать, что это вопрос, который Моранди мог бы задать всем нам и сегодня. -- При жизни Моранди был модным? Он хорошо продавался? -- Нет, он не имел большого коммерческого успеха и совершенно не стремился к нему. Но у него были друзья-коллекционеры, которые покупали его произведения за в общем-то небольшие деньги. И он работал сравнительно немного. То есть если сопоставить количество его произведений с количеством прожитых лет, то он написал немного. Работал медленно, сосредоточенно, сконцентрировано на своем творчестве. Роберто Лонги сравнивал его творческий путь с натянутым канатом с самого начала до самого конца. И уже после кончины художника в телепередаче, посвященной его другу, Роберто Лонги говорил, что через 50 лет количество великих художников можно будет пересчитать по пальцам одной руки. И одним из них, естественно, будет Моранди. Беседовала Екатерина Данилова Цитаты «Мне хватило негромкого признания» Джорджо Моранди о себе в искусстве "Я считаю, что нет ничего абстрактнее, ирреальнее, чем то, что мы видим. Нам известно: все, что мы, будучи людьми, можем увидеть в объективном мире, на самом деле существует не таким, как мы это видим и воспринимаем. Материя существует, безусловно, но она не имеет никакого собственного смысла, как тот, что мы приписываем ей. Мы можем только знать, что чашка -- это чашка, а дерево -- это дерево". "Пока все итальянские художники моего поколения были озабочены тем, не слишком ли они "современные" или "интернациональные", или, наоборот, не являются ли они недостаточно "национальными" или "имперскими", меня еще оставляли в покое, видимо, потому что мне хватило негромкого признания, я никогда к нему не рвался. Моя сдержанность послужила защитой. И в глазах великих инквизиторов итальянского искусства я оставался не кем иным, как неким провинциальным профессором гравюры техники офорта в Академии изящных искусств в Болонье". "Я всегда был сосредоточен на куда более узкой гамме сюжетов, чем большинство художников, поэтому и опасность повторяться была для меня гораздо сильнее. Думаю, я сумел ее избежать, посвящая больше времени тому, чтобы построить свои картины как вариации на ту или иную из многочисленных тем".