У Освенцима нет срока давности
14 апреля вечером на канале Россия К («Культура») состоится знаковое событие: покажут оперу М. Вайнберга «Пассажирка», премьера которой состоялась в «Новой Опере» 27 января этого года — в Международный день памяти жертв Холокоста.Честно говоря, не помню, чтобы между премьерой театральной и телевизионной был такой маленький временной разрыв. Очень хорошо, что все происходит быстро — ведь время, за которое можно еще успеть объяснить «поколению гаджетов», что на самом деле происходило в годы войны, — стремительно ускользает. «Пассажирка» — одна из самых тяжелых по содержанию опер и особое явление в музыкальном мире. Это опера про Освенцим... Много лет назад польская журналистка Зофья Посмыш, бывшая узница Освенцима, была в туристической поездке в Париже. Очарованная городом любви Зофья остановилась посреди площади Согласия и наслаждалась «картинкой». И вдруг все закончилось — вмиг. Услышав немецкую речь за спиной, Зофья вернулась в пережитый ею когда-то ад концлагеря: вокруг неистово лаяли овчарки, она видела изможденные тела узников, длинные порядковые номера на их высохших руках, слышала автоматные очереди... Она снова была в аду, устроенном людьми — людьми ли? — на земле. Тут работал Йозеф Менгеле — нацистский доктор, с интеллигентной улыбкой отправивший на тот свет не поддающееся подсчету число заключенных. Тут каменные стены стонут голосами тысяч и тысяч замученных садистами-гитлеровцами людей. Тут болью и ужасом пропитана земля. И, пережив ужас лагеря еще раз и вернувшись из того времени — в наше, Зофья написала повесть. О том, как спустя много лет после войны на очаровательном океанском лайнере встречаются лицом к лицу бывшая узница и бывшая надзирательница. Что видят они в глазах друг друга? Освенцим. Зофья не поняла, как пережила концлагерь. И тем более отказывалась понимать, как и с чего вдруг начали появляться попытки как-то оправдать преступления нацистов. Своей повестью Зофья взбунтовалась против этой нацистской «невинности», спокойной послевоенной жизни тех, на чьей совести лежали загубленные без счета жизни. Но еще в повести Посмыш звучала также и надежда на некий высший суд — суд личной совести. Она, как жертва, надеялась, что вне зависимости от судов и трибуналов палачи рано или поздно окажутся лицом к лицу с той действительностью, которую когда-то создавали. И если в них осталась толика человечности, она должна проснуться и не давать жить спокойно. ...«Ни за что не дам своим детям смотреть!» — категорично заявила мне подруга. И мы поссорились. Конечно, все мы готовы защищать детей от неприятной информации и беречь их психику. Но не удивляйтесь потом, услышав: «Воевали бы хуже, так пили бы сейчас баварское...» Нет, не пили бы. В лучшем случае — жили бы на положении рабов, «отдыхая» на рудниках. А скорее и не жили бы вовсе, став объектами каких-нибудь биоопытов. «Пассажирка» — сложная, болезненная, но необходимая инъекция правды, нужная прежде всего молодым. А как иначе объяснить, почему не у всех преступлений есть срок давности! Героиня спектакля долго не вспоминала о том, что происходило когда-то в ее жизни. И спустя годы ее догоняют воспоминания о совершенных преступлениях. Они сильнее времени, их нельзя искупить ничем... Разве что пройдя Освенцим самой? Превратившись из палача — в жертву? Горькую повесть Зофьи Посмыш перевели на сорок языков. А на музыкальный язык ее переложил Мечислав Вайнберг — по заказу Большого театра и благословению близкого друга —Дмитрия Шостаковича. Оперу принял к постановке Большой театр, но внезапно все рухнуло, вокруг нее образовался заговор молчания. И она ждала премьеры почти сорок лет. И дождалась — «Новой Оперы». Музыка бежит по тебе, обжигая, напряжение — колоссальное. Опера — явление, без прикасания к которому как-то... неправильно жить. Посмотрите ее, обязательно.
