Балерина «в шорах». В чем был секрет успеха Галины Улановой

Она была «первой балериной эпохи». Композитор Сергей Прокофьев называл Галину Уланову «гением русского балета, его неуловимой душой», режиссер Сергей Эйзенштейн заявлял «Уланова — это огромно, это душа искусства, сама музыка», а актриса Фаина Раневская со свойственной метафористичностью писала ей: «Ты, Моцарт, — Бог, и сам того не знаешь». Лишенная врожденного женского кокетства, Уланова стала легендой мира балета. Ее героини были наделены хрупкостью и незащищенностью, но в то же время их выделяла сосредоточенность и глубина переживаний. Еще при жизни ей были поставлены два памятника: один в Санкт-Петербурге, другой - в Стокгольме. В годовщину смерти Галины Сергеевны SPB.AIF.RU вспоминает, как одиночество, скромность и строжайшая принципиальность стали визитными карточками великой балерины. «Я вышла на сцену ни жива, ни мертва» Ее дебют на большой сцене состоялся в октябре 1928 года. Выпускнице Ленинградского хореографического училища доверили партию Флорины в «Спящей красавице», а меньше чем через год 19-летняя танцовщица получила ведущую партию Одетты-Одиллии в «Лебедином озере». Вспоминая свой первый выход перед зрителями, Галина Уланова признавалась, что это было для нее настоящим испытанием: «Я вышла на сцену ни жива, ни мертва. Бархат ярусов, огни прожекторов, кулисы — весь мир бешено крутился и опрокидывался... Никаких мыслей, никакого иного ощущения, кроме страха и стремления сделать все только так, как тебя учили, даже никакого удовольствия от выступления я не испытала». Стоит отметить, что с самого детства Галина не стремилась стать профессиональной балериной. Она родилась в семье артистов балета Мариинского театра и с ранних лет знала, каким трудом дается успех в этой профессии. В одном из интервью она рассказывала, что в детстве ей казалось, что мама никогда не спит, что у нее нет времени на отдых. «Наверное, это было довольно близко к истине. И я, слыша разговоры о том, что и мне предстоит учиться и стать балериной, с ужасом и отчаянием думала: неужели и мне придется так много работать и никогда не спать?» — вспоминала она. Более того, ей предстояло учиться мастерству у своей матери Марии Федоровне Романовой. В 9 лет девочка поступила в Петроградское хореографическое училище, где ее главными педагогами стали мать и знаменитая Агриппина Ваганова, которая всегда находила к своим ученицам индивидуальный подход. Годы спустя та вспоминала о своей необычной ученице, как о «неземном создании, тонком и хрупком». Еще с ранних лет Галину отличали стеснительность, серьезность и ответственный подход к делу. Позже она признавалась, что двигаться вперед в работе ей помогало правило – «давать обещание себе выполнить то-то и то-то». «Это было моим принципом, основой всей моей жизни. Такое воспитание воли вошло в привычку и стало источником того, что называют моим успехом», - говорила она. Самокритичность В процессе превращения утенка в прекрасного лебедя огромную роль сыграл руководитель балетной труппы Кировского театра Федор Васильевич Лопухов, который сумел разглядеть талант в «бледненькой девочке с бесцветным лицом северянки, не отличающейся внешним темпераментом и красотой». Когда она уже засияла на балетном Олимпе, он признавался, что часто на репетициях от нее сложно было отвезти взгляд: «Она привлекала внимание тем, что всегда танцевала, словно не замечая окружающих, как будто бы для себя самой, сосредоточенно погруженная в свой особый духовный мир». Под руководством Лопухова раскрывался талант балерины, которой наставник поручал наиболее сложные и разнообразные в техническом плане танцы. В Кировском театре Уланова исполнила ряд лучших своих ролей - легендарную Жизель, Машу из «Щелкунчика», Марию из «Бахчисарайского фонтана. Ее дуэт с Константином Сергеевым стал одним из лучших в истории русского балета. Именно Сергеев и Уланова были первыми исполнителями заглавных партий в первой постановке балета Сергея Прокофьева «Ромео и Джульетта» 11 января 1940 года. В 1944 года Галина Уланова вошла в труппу Большого театра, где проработала до 1960-го года. Как-то рассказывая о своем переезде из Петербурга в Москву, она сказала: «В Москву я никогда бы не переехала, да так власти распорядились, чуть ли не решение ЦК по этому поводу приняли». «Непросто полюбить то, что трудно» Годы спустя, когда имя Улановой уже гремело по всей стране, как-то в одном интервью она призналась, что путь к всеобщему признанию ей нелегко давался. «Нет, я не хотела танцевать. Непросто полюбить то, что трудно. А трудно было всегда, это у всех в нашей профессии: то болит нога, то что-то не получается в танце... Сейчас думаю, как вообще жива до сих пор, не знаю!» — вспоминала она. По воспоминаниям людей, которым посчастливилось работать вместе с Галиной Сергеевной, она всегда была предельно собрана и дисциплинирована. «Я не помню случая, чтобы она позволила себе опоздать на репетицию или хотя бы перед ее началом, в последнюю минуту, подшивать ленты у туфель. Если репетиция назначена в один час, Уланова стоит в час совершенно готовая, «разогретая», собранная, предельно внимательная», — вспоминал балетмейстер Леонид Михайлович Лавровский. Внимательность и требовательность к работе она сохранила и после ухода со сцены «Она добра, бесконечно терпелива, но так же бесконечно требовательна к себе и к другим. Ничем не может быть нарушена ее строжайшая принципиальность. Она никогда и ничего не сделает против своего убеждения. Когда она входит в класс, мне кажется, что становится светлее. И стены и самый воздух — все становится другим», — отзывалась о ней одна из ее учениц Нина Тимофеева. Сама же Уланова, говоря о своей работе признавалась: «Раньше в Петербурге ходили конки. На лошадей одевали шоры, чтобы ничто их не отвлекало. Вот в таких «шорах» я и проходила почти всю свою жизнь. Чтобы ничто не мешало работать, думать о своей профессии. Самое комфортное для меня состояние — одиночество. Обычно я не подхожу ни к кому. Если подходят ко мне, начинают говорить о театре». Скончалась Уланова 21 марта 1998 года. Ей было 88 лет.