В России нет «точки зрения»
Ты либо подчиняешься существующему порядку, нет, ты просто молишься на этот порядок - либо уходишь в лес, выезжаешь в Литву, и оттуда сообщаешь, что вера у вас еретическая, царь - подмененный, а сами вы - свиньи. Русская культура не любит, когда спорят. Она, культура наша, буквально отворачивается и плюется, когда русский человек что-нибудь критикует, упражняется в красноречии, находит аргументы и обставляет свое положительное или отрицательное к чему-нибудь отношение «условиями» - вон до того столба я за, а после него уже против. Ну а больше всего она не любит то, что я бы назвал «ругань в рамках» - в восточном ли варианте, когда торговцы на рынке сцепились, а через полчаса договорились, и теперь хвалят друг друга, или в западном, когда Билл Джонс сначала на каждом митинге несет Джона Смита последними словами, а потом улыбается и зовет его к себе в вице-президенты. Зато анафемы и проклятия русская культура любит. Она видит мир так: ты либо подчиняешься существующему порядку, нет, ты просто молишься на этот порядок - либо уходишь в лес, выезжаешь в Литву, и оттуда сообщаешь, что вера у вас еретическая, иконы - адописные, царь - подмененный, а сами вы - свиньи. И никаких половинчатых, промежуточных вариантов, никакого занудства вроде «родину люблю, а царя не люблю» или «царя не люблю, но поддерживаю в полезном деле». Нет, или наш сапог свят, или с Дона (из Лондона) выдачи нет. Грозный или Курбский, Никон или Аввакум, Сталин или Троцкий, Путин или Аркадий Бабченко с профессором Зубовым. Поэтому в России так странно выглядит патриот, ругающий власть, или либерал, который с властью отчасти согласен. Тебе же положено одобрять все подряд или отрицать все подряд - ты заболел, что ли? В России нет «точки зрения». Здесь есть только правда - последняя и окончательная, универсальная и святая. Она, конечно, меняется - но каждый раз, в каждом своем изводе, для каждого, кто ее чудом узрел, - она обязана быть абсолютной. А значит, и спорить не о чем, и не нужны аргументы, и невозможны любые умеренные позиции. Нельзя же быть немножко за правду - и еще немножко за ложь. Целуй добро! Проклинай зло! Как это – «на определенных условиях»? Может быть, этот максимализм идет от нашей военно-крестьянской почвы - когда ты либо на поле боя, на пахотном поле, либо ты бросил плуг, забрал ружье и утек, а препираться с барином на земле или с командиром в бою - плохая идея. Но можно объяснить и по-другому. Может быть, в России - где-то в ее символических глубинах - так и не кончилось средневековье, и мир сакрального так и не отделился от светских пространств. Мы видим страну как бога, государство как бога, правителя как бога - состоятельного или несостоятельного в этой роли, и даже публичный язык у нас до сих пор - средство для богослужения, для поклонения богу Системы (ну или Антисистемы - той, что с Доном и Лондоном), а вовсе не для спора о практических интересах. Чиновник вступает в должность, и больше он по-человечески не говорит, он переходит на священный канцелярит («порядок проведения мероприятий», «инвестиции в человеческий капитал», «духовная цивилизация»), - ведь он теперь жрец, он - часть бога власти, а какие с богами споры, какие претензии и аргументы? Боги - это тебе не Джон Смит и Билл Джонс, передравшиеся за право управления твоими налогами. Ты либо молись, если веришь, либо уходи в лес к своему идолу. О, бедная наша родина. Когда же мы с этим покончим? (никогда! никогда!) Источник: Блог Дмитрия Ольшанского Дмитрий Ольшанский, публицист
