Кафка, клетка, птица

Театр имени Ермоловой поставил «Процесс» Франца Кафки. Режиссер премьеры Алексей Левинский не разделил мнения писателя о бессилии человека перед враждебным миром. Автор инсценировки неравнодушен к экзистенциально-абсурдистской теме. Ставил Беккета, а совсем недавно, в том же ермоловском театре, — гения русского абсурда Козьму Пруткова. Для спектакля Левинский создал собственный дайджест прекрасного перевода Риты Райт-Ковалевой, и это — своего рода просветительский жест. Читатель, который по каким-то причинам не встретился с «Процессом», имеет возможность восполнить пробел. А заодно ознакомиться с редким в сценической практике случаем — прочтением Кафки. В день своего рождения служащий банка Йозеф К. получает извещение о заведении на него уголовного дела, затем долго знакомится с его подробностями, выслушивает советы и пожелания судейских чиновников, а также исповеди товарищей по несчастью. Кульминацией процесса становится его отказ от услуг адвоката и философская беседа с тюремным капелланом. Развязкой — приведение в исполнение смертного приговора. За что он наказан, герой так и не узнает. Материал, в котором отсутствуют причинно-следственные связи, — не лучшее поле деятельности для режиссера, дорожащего вниманием публики, поэтому театральными интерпретациями Кафка не избалован. Из российских можно вспомнить «Суф(ф)ле» в Театре на Таганке — выдержки из «Процесса» в одном флаконе с сочинениями Беккета, Джойса и Ницше. Спектакль, поставленный Юрием Любимовым, повествовал об идиотизме повседневной действительности, героев окружали обычные дома, предметы интерьера, остановки общественного транспорта. Левинский, в отличие от коллеги, делает сценический антураж подчеркнуто странным. Ничто, кроме стульев, не напоминает об обыденности. На сцене расставлены перфорированные металлические кубы-постаменты, персонажи выдержаны в серо-черных тонах, и все, как один, обуты в туфли на каучуковой подошве — появляются и исчезают бесшумно, подобно дьявольскому наваждению. А как еще назвать безжалостную махину, в один момент разрушившую жизнь героя? Адвокат (Василиса Пьявко), художник (Дмитрий Павленко), коммерсант (Андрей Попов), судейские чиновники всех рангов — от директора канцелярии и следователя (Сергей Власенко) до клерков Франца и Виллема (Михаил Попов, Павел Галич), и даже весьма расположенные к герою дамы (Наталья Селиверстова, Галина Власова) — винтики этой махины под названием «система». Наособицу от нее только двое нормально обутых — слышен звук шагов — Йозеф К. (Антон Колесников) и его дядя, примчавшийся из деревни спасать племянника (Владимир Мурашов). В схватке им не победить — как и у Кафки, за героем приходят зловещие стражники. Тем не менее интерпретация, в отличие от оригинала, вселяет оптимизм. В персонаже Колесникова, маленьком человечке, таится недюжинная сила. Там, где его массивные партнеры дают слабину, хрупкий Йозеф обнаруживает присутствие духа и сталь в голосе. Обращение к суду и отказ от адвоката в подаче актера звучат как обвинение системе, подавляющей человека. Мощь ее несопоставима с возможностями отдельно взятого индивидуума, но и она не может лишить его воли к сопротивлению. Среди своих духовных наставников Франц Кафка называл Федора Достоевского и, будучи талантливым учеником, творчески перерабатывал наследие учителя. «Процесс», по сути, стал вариацией «Преступления и наказания». Наказание имеется, а преступление напрочь отсутствует. «Клетка идет искать птицу» — сформулировал Кафка в своих «Афоризмах». О дальнейшей судьбе птицы писатель умолчал. А вот режиссер за птицу спокоен — из клетки она вылетит. Пусть и ценой собственной жизни.