В российский прокат наконец выходят некоторые из лучших фильмов прошлого года — ироничная кинопоэма о творчестве и жизни «Патерсон» Джима Джармуша и эпическая драма о чернокожем гее «Лунный свет» Барри Дженкинса. Кроме того, на экранах несусветный китайский фэнтези-боевик с Мэттом Дэймоном «Великая стена». Все дни водителя автобуса по фамилии Патерсон (Адам Драйвер), который живет в городке Патерсон, что в штате Нью-Джерси, и почитает, как Библию, стихотворение «Патерсон» выросшего здесь же поэта Уильяма Карлоса Уильямса, похожи один на другой. Он просыпается, идет на работу, возит пассажиров, съедает ланч, в процессе наслаждаясь видом на водопад, по возвращении домой ужинает с женой (Голшифте Фарахани), а вечерами ведет на прогулку своего бульдога Марвина, чтобы перед сном пропустить бокал пива в одном и том же баре. На следующий день рутинный паттерн Патерсона повторяется в точности до мелочей — ровно так, как он сам мысленно повторяет несколько строчек еще не дописанного стихотворения, подбирая рифмы. Да-да, чувствительный водитель автобуса Патерсон сочиняет стихи — не надеясь однажды их издать или хотя бы перевести, как советует энергичная, помешанная на творчестве жена, из тайного блокнота в электронный вид. Но у бульдога Марвина по поводу такой скромности своего хозяина тоже есть свое мнение. Кино, по крайней мере, хорошее, поэтично по своей природе — что вдвойне справедливо для фильмов Джима Джармуша с их многочисленными внутренними рифмами и повторяющимися образами, с их неожиданными сближениями максимально далеких друг от друга фигур и идей. В «Патерсоне», возможно, самом лучшем своем фильме со времен «Пса-призрака: Пути самурая», Джармуш идет еще дальше — не просто делает главного героя поэтом, а всех остальных фигурантов истории его разношерстными музами, ускользающими объектами для вдохновения, и не просто показывает процесс работы поэтической мысли с помощью наложения один на другой романтических кадров и стихотворных строчек, титрами оживающих на экране. «Патерсон» это кинопоэма в семи строфах, по каждую на день недели, и есть. Вот одни случайные персонажи заходят в кадр, чтобы выступить рифмой к другим. Вот творческие порывы Патерсона отражаются в аналогичных, но совсем иначе устроенных импульсах его жены, тоже фанатки паттернов, но уже в области домашнего дизайна. Вот простейшие визуальные приемы с многократным повторением избавляются от заезженности, будто бы заново обретая силу свежего образа. Все это складывается не столько в фильм, сколько в стихотворение — да, бесконечно самовлюбленное, простенькое и даже слащавое (а какой поэзии это хотя бы немного было бы не свойственно?) Но и герметичное, при ближайшем рассмотрении содержащее в себе целый мир. Где-то в середине 1990-х видный уличный дилер Хуан (Махершала Али) из жалости подбирает на улице одинокого мальчишку, прячущегося от погони и насмешек сверстников. Ребенка, как он сам расскажет после долгого, тяжелого молчания, зовут Широн. Его мама (Наоми Харрис) плотно торчит на крэке, а папу он никогда и не знал. Именно парни Хуана, по жестокой иронии судьбы, продают ей наркотики — что не помешает чувствительному драгдилеру взять на мальчишкой шефство: проводить с ним время, научить его плавать, рассказать о том, как важно самому найти свою дорогу в этой жизни. А заодно ответить на неожиданный, звучащий так же хлестко, как пощечина, вопрос: «А что означает слово педик?» — и найти при этом правильные, полезные слова. «Лунный свет», номинированный на восемь «Оскаров» фильм Барри Дженкинса, состоит из трех глав, разделенных примерно десятилетием каждая. В первой совсем маленький Широн подружится с Хуаном, во второй, уже будучи подростком, он сделает робкий, но сокрушительный шаг к познанию своей сексуальности, в третьей, уже взрослым, почти неузнаваемым по сравнению с собой прежним, построит вокруг своего хрупкого, уязвимого и чувствительного характера почти непроницаемую броню мышц и уличной мачо-бравады, когда-то почерпнутой у того же Хуана. Эти три главы, конечно, складываются в судьбу, в странный путь человека, выросшего в определенной среде в определенный исторический момент (кино Дженкинса полно метко схваченных социальных и локальных деталей, но они никогда не затмевают сюжет, не утяжеляет историю). Тот факт, что этот человек — чернокожий гей из гетто Майами, наверняка заставит многих циников заранее записать «Лунный свет» в шедевры не культуры, но контркультуры. Вот только этот фильм заслуживает того, чтобы хотя бы на время избавиться от предрассудков. Человека делают не частности его характера, а весь, сложный, часто противоречивый и неочевидный монолит его устройства — и «Лунный свет», к тому же снятый с эпической, величественной живописностью, оказывается высказыванием не о частностях и отдельных причудах, не о том, как быть черным или как быть геем, а о том, какой непознаваемой материей является человек в целом, в принципе, любой. Непознаваемой — но насколько же завораживающей. Новый фильм мастера китайского эпоса Чжана Имоу начинается с разъясняющего титра: «Великая китайская стена является одним из самых грандиозных творений человеческих рук. Она была создана для защиты от угроз, реальных и легендарных. Это одна из легенд». Вопросы по части реализма тем самым снимаются заранее — и быстро становится ясно, почему. Пара европейских пройдох (Мэтт Дэймон и Педро Паскаль) уже на третьей минуте экранного времени наткнется во тьме китайской ночи на странное и агрессивное существо с бронечешуей и зеленой кровью — а вскоре, попав в плен к очень ревностно обороняющим секреты Великой стены местным властителям, узнает, что встреченная ими тварь вовсе не одинока. Вскоре перед гастролерами с Запада встанет и серьезная моральная дилемма — попробовать бежать из плена защитников Стены или присоединиться к ним в эпической схватке с полчищами сюрреалистических, прибывших не то из океана, не то из другого измерения монстров. Чжан Имоу — возможно, главный мастер монументального полотна в современном китайском кино, и в «Великой стене» перед ним стоит воистину амбициозная задача. Тонкий момент в том, что амбиции, о которых в данном случае идет речь, строго коммерческого, а не артистического толка — «Великая стена» призвана быть тем самым китайским блокбастером, который сумеет конвертировать свой солидный бюджет, дорогие спецэффекты и популистский экшен в толпы зрителей не только на территории Китая, но и по всему миру. Ровно для этого фильму нужны англоязычные кумиры экрана вроде Дэймона, Паскаля и Уиллема Дефо, кажется, поэтому же китайские звезды сражаются здесь не с какой-нибудь исторической угрозой, а с понятными аудитории на любом краю планеты чудовищами. Стремление угодить всем и сразу в кино срабатывает крайне редко — то же и здесь: при том, что на профессиональном уровне «Великая стена» сделана так, что не придраться, трудно не замечать, как из нее лезут белые нитки не вдохновения, но маркетингового расчета. В итоге на этом бойком, но смехотворном, эпическом, но несусветном фильме больше всего хочется замечать парадоксальные несовпадения китайского мироощущения с придуманными на западе законами фэнтези-жанра — и взрываться хохотом, когда орда чудовищ в финале выступит недвусмысленной метафорой тиранических монархий, которой противопоставляется доблесть коллективной солидарности. Кажется, именно такой урок должны усвоить у Великой стены Дэймон и его соотечественники — а с ними и западный зритель.
