В Большом театре поставили оперу Мечислава Вайнберга "Идиот"
"Идиот" - последняя опера Мечислава Вайнберга. Это еще не "завет", не прощальная партитура, но в ней есть то напряжение чувственности, экстатичности, психической энергии мира Достоевского, которые уводят эту музыку от самой больной и главной вайнберговской темы, развивавшейся в его творчестве и уже в первой его опере "Пассажирка": муки человеческой души в аду нацизма, истребление людей, реквием по погибшим. В "Идиоте" по Достоевскому другие коллизии, точнее, из полифонии романа выбрана тема человека "вполне прекрасного" (Достоевский) - князя Мышкина, попадающего в роковую ситуацию любовных и собственнических страстей - Настасьи Филипповны, Рогожина, Аглаи. Вся драматургия оперы строится на этот квартет, финалом которого станут покойница - зарезанная Рогожиным Настасья Филипповна, и разбитые жизни. Вайнберг уходит от подробностей романа, его многоголосия философских и социальных объемов, концентрируясь на внутреннем мире души, на психической глубине "идиотской" истории. Постановщика Евгения Арье, вероятно, привлекает и синематический потенциал партитуры с ее приемами монтажа - пространственно-временными пересечениями и быстрыми сменами сцен. Его спектакль и начинается с экранного эпиграфа - надвигающегося кадра звенящих под бешенный стук колес стаканов на купейном столике, чай в которых окрашен кровью. Экран разворачивает в спектакле свой смысловой ряд: сатирический, мистический, метафорический, наплывающий на зрителя толстыми причмокивающими губами Епанчина, смакующего водочку из графина, кокетливыми портретами генеральских дочек или покойницкой красотой Натальи Филипповны. Сценическое же пространство спектакля выглядит лаконично, отсылает не к петербургскому культурному мифу, а скорее, к эстетике ревю: зеркально-черное обрамление пустой сцены, где появляются персонажи "Идиота" - Мышкин, Рогожин, Настасья Филипповна, Епанчины. Вокруг Мышкина вьется эксцентричный "клоун" Лебедев (Константин Шушаков), слуги двигаются с острой лакейской пластикой, точильщики, выкрикивающие свой бойкий припев "точить ножи, точить", обряжены в гротескные "поповские" наряды. Артисты хора танцуют под зонтами, под снегом, выносят вазоны с алыми цветами, на подиуме появляется "король эстрады" - белый рояль и "примадонна" в бархате Настасья Филипповна. В этой стилистике спектакля знаменитая сцена сжигания в камине рогожинских ста тысяч - апогей истории Настасьи Филипповны, уничтожающей в огне свое прошлое, "съедается" красивой картинкой с пылающим на экране огнем, засвеченным спустившимися из под колосников лентами полиэтилена. Кажется, что все здесь - игра, немного морок, немного розыгрыш, немного триллер, но артисты ведут спекталь с таким иступленнием и вокальным накалом, что визуальная "гладь" спектакля взрывается. Конечно, это партитура Вайнберга - ее музыка, взвинчивающая эмоции, ее накаты, отрывистые артикуляции, "расплывающиеся" звучности, чарующие медитативности - в сценах встреч Мышкина и Аглаи, Мышкина и Настасьи Филипповны, императивы медных, ксилофонные "холодки" - богатейшая звуковая фактура, детально отделанная в оркестре дирижером Михалом Клаузой. И, безусловно, это впечатляющие работы солистов - Богдана Волкова (князя Мышкина, которому приходится всю роль выстраивать только вокально), Петра Мигунова (брутального супер-героя Рогожина, яростно преследующего предмет своей страсти), Юлии Мазуровой (обворожительной Аглаи, оказавшейся злой девочкой, проигравшей в схватке с Настасьей Филипповной), Екатерины Морозовой (Настасьи Филипповны, несущей в себе разрушение и дисгармонию, криминальный финал странной истории) и других. Когда в финале прижавшиеся друг к другу Мышкин и Рогожин взирают на экран с портретом зарезанной Настасьи Филипповны, покойница показывает им язык, словно Дама Пик из пушкинской колоды. Справка "РГ" Опера "Идиота" была написана Мечиславом Вайнбергом в 1986 году. Фрагменты только что оконченной партитуры поставил тогда же, в 1986\87 учебном году в ГИТИСе на курсе Георгия Ансимова Дмитрий Бертман. В 1991 году состоялась мировая премьера "Идиота" в Камерном театре в постановке Бориса Покровского. В 2013 году оперу поставили в Мангейме (Германия) под руководством Томаса Зандерлинга. Он же руководил премьерой оперы в Мариинском театре в 2016 году (режиссер Алексей Степанюк).
