Три женщины Чайковского: какими были романы великого композитора

В жизни гениального композитора Петра Ильича Чайковского было три главных женщины. Одну бросил он, другая бросила его, а третью он видел всего один раз в жизни. Хотя почти всю жизнь от нее зависел. Романсы для Арто В январе 1888 года Петр Ильич отправил своему брату Модесту письмо следующего содержания: «Вчера был торжественный обед у Бока. На нем была Арто. Я был невыразимо рад ее видеть. Мы немедленно подружились, не касаясь ни единым словом прошлого. Старушка столь же очаровательна, сколько и 20 лет тому назад». Арто Дезире — известная французская певица, ученица легендарной Полины Виардо. В Москве она пела романсы Глинки в инструментовке Чайковского. И как она пела!.. Мало кому известный тогда композитор пришел в неописуемый восторг. Дезире с французского переводится как «желанная», и Петр Ильич воспринял это буквально. Вскоре их «профессиональная дружба» перешла во взаимную душевную привязанность. Чайковский предложил ей руку и сердце и получил благословение от своего престарелого отца. Дезире, некрасивая, полная, с красным запудренным лицом, но блестяще остроумная, отвечала Чайковскому взаимностью. Чайковский — своему отцу: «Мы воспламенились друг к другу весьма нежными чувствами, и взаимные признания немедленно за сим воспоследствовали. Само собой, что тут возник вопрос о законном браке, которого мы оба с ней весьма желаем и который должен совершиться летом, если ничто тому не помешает. Но в том-то и сила, что существуют некоторые препятствия». Некоторые препятствия — это, во-первых, мать певицы. Она считала, что начинающий композитор слишком молод для ее знаменитой дочери: Чайковскому было 28, Дезире Арто — 33. Вторым препятствием были друзья жениха. Особенно рьяно отговаривал Чайковского от брака Николай Рубинштейн. Видимо, у невесты сдали нервы: Арто уехала на гастроли и через месяц внезапно вышла замуж. Чайковский — своему брату Модесту: «Она в Варшаве влюбилась в баритона Падиллу, который был здесь предметом ее насмешек, и выходит за него замуж! Какова госпожа? Нужно знать подробность наших отношений с ней, чтобы иметь понятие о том, до какой степени эта развязка смешна». За ироничным тоном письма Чайковский скрыл свою боль, но она все равно вырвалась наружу. Через полгода Арто приехала в Москву петь «Фауста». Бывший жених пришел на концерт своей сбежавшей невесты. При появлении артистки на сцене он закрылся биноклем и не отнимал его от глаз до конца действия, но едва ли мог много видеть, потому что из-под бинокля катились слезы, которых он как будто не замечал. Двадцать лет спустя Чайковский напишет для Арто шесть романсов, которые современники композитора назовут лучшими его произведениями. Выбор текстов для них не был случайным: он полон прямых и болезненных намеков на былые чувства, несостоявшиеся надежды и приближающуюся старость. В начале 1890 года Арто спела посвященные ей романсы на музыкальном вечере в Париже. Чайковского в зале не было. Влюбленная и отверженная В 1876 в жизнь маэстро вошла еще одна женщина — главная женщина его жизни. Вдова, 45 лет, 11 детей и многомиллионное состояние, нажитое собственным умом. Богатейшая женщина своего времени и большая ценительница музыки баронесса Надежда Филаретовна фон Мекк. Впервые увидела Чайковского она на концерте Русского музыкального общества. Когда смолкли последние такты «Бури» — симфонической поэмы по драме Шекспира — ученики консерватории под шквал рукоплесканий силой вытащили на сцену ее автора. Чайковского, смущенно глядящего в пол, Рубинштейн представил восторженной публике без лишней скромности — как «русского гения». Он талантлив, и у него нет денег. Предложить их ему напрямую меценат в юбке не рискует — а вдруг откажется? Ночь она не смыкает глаз и — находит выход. Заказывает Петру Ильичу несколько сочинений для фортепиано. Платит в 10 раз больше, чем они того стоят. В письмах к Чайковскому Надежда Филаретовна предлагает дружбу. И просит оставить службу. Она готова оплатить все его расходы. Обещает 6 000 рублей в год — немалую сумму. Петр Ильич предложение принимает. И открывает ей сердце: «Вы спрашиваете, друг мой, знакома ли мне любовь не платониченская? И да и нет. Если вопрос этот поставить несколько иначе, т. е. спросить, испытал ли я полноту счастья в любви, то ответу: нет, нет и нет». Фон Мекк оплачивает дорожные расходы своего кумира, его счета за границей и даже билеты в театр. Она отдает ему в распоряжение собственную виллу во Флоренции и имение на юге России. Она становится его добрым гением, его самым преданным слушателем и — самой горячей поклонницей. Ее сердце наполнено прекрасными чувствами. Но Чайковский этого будто бы не замечает. Он еще доставит ей немало горестных минут. Из-за своего протеже баронесса будет страдать, но и этого Петр Ильич тоже не заметит. Их письма друг другу с каждым днем становятся все длиннее и откровеннее. Чайковский работает над четвертой симфонией, посвященной ей и только ей… и вдруг пропадает. Фон Мекк уже начинает беспокоиться, дрожащими руками разворачивает долгожданное письмо и понимает: предмет ее любви женится. «Вспомнил. Дура» Третья женщина в жизнь Чайковского пришла в 1877 году. Бывшая студентка Московской консерватории, где он преподавал. Антонина Милюкова. Она написала ему первой. Страстное и отчаянное послание: «Жить без Вас я не могу, а потому скоро, может, покончу с собой… Так дайте же мне посмотреть на Вас и поцеловать Вас так, чтобы и на том свете помнить этот поцелуй». Петр Ильич письмом заинтересовался. Хотя бы потому, что влюбленная девица не поставила ни одной запятой. В тот же день композитор написал в консерваторию, своего другу Эдуарду Лангеру, у которого Милюкова училась. Ответ был краток: «Вспомнил. Дура». В это время Чайковский творит «Евгения Онегина». Первую оперу, которую он пишет не по заказу, а по велению души. Маэстро без ума от пушкинской Татьяны. Он осуждает героя романа. И просто не может быть таким, как этот пустой, лишний человек, молодой повеса, и гроза записных кокеток: «…я до такой степени сжился с образом Татьяны, что для меня она стала рисоваться как живая, со всем, что ее окружало. Я любил Татьяну и страшно негодовал на Онегина. Получив второе письмо г-жи Милюковой, я устыдился и даже вознегодовал на себя сам за мое отношение к ней… Поступить подобно Онегину мне казалось просто недопустимым". К реальной влюбленной женщине Чайковский не испытал никаких чувств, но почему-то уверился в том, что его отказ приведет к ее гибели: «Она в письме своем обещала быть моей „рабой“ и присовокупляет, что имеет десять тысяч капитала. Я ее когда-то видел и помню, что она смазлива, но противна. Вследствие того я ей объявил решительный отказ», — пишет он братьям. Петр Ильич слукавил. На самом деле отказа не было! О своем романе композитор пишет не только родным. Он в подробностях рассказывает о нем и главной женщине жизни — баронессе фон Мекк. И тоже уверяет, что это всего лишь… такая дружба: «Я сказал ей все откровенно, что не люблю ее, но буду ей, во всяком случае, преданным и благодарным другом. Я подробно описал ей свой характер, свою раздражительность, неровность темперамента, свое нелюдимство, наконец, свои обстоятельства». Уже первые часы, проведенные наедине с молодой супругой, показались композитору адом. Первую брачную ночь они проводят в разных постелях. Более того — в разных квартирах. Для Антонины это был удар. Но и музыкант переживал не меньше. Он не мог работать, начал злоупотреблять вином… Сейчас бы сказали: не сошлись характерами. Тогда изъяснялись тоньше. Петр Ильич напишет, что мгновенно страшно разочаровался в ней: «Как в голове, так и в сердце у нее абсолютная пустота». Надежда фон Мекк тоже страдает. Она сгорает от ревности, но все же не смеет даже намекнуть Петру Ильичу о своих чувствах. Никаких скандалов. Даже эпистолярных. Хоть на душе и скребут кошки: «Когда Вы женились, — вспоминала баронесса в своем письме несколько лет спустя, — мне было ужасно тяжело, у меня как будто оторвалось что-то от сердца». Деньги при этом своему любимому музыканту она по-прежнему высылает. И больше всего боится, что с женитьбой Чайковского их переписка оборвется и она, влюбленная и отверженная, останется в одиночестве. Страдать, впрочем, пришлось недолго. В одном из следующих писем маэстро в отчаянии делится с «милым другом» Надеждой: «Я совершенно не в состоянии работать, это признак ненормального душевного настроения». И добавляет: «Наша дружба всегда будет отрадой моей жизни». Чайковский страшно удивлен и раздосадован тем, что Антонина — студентка консерватории, где он преподавал — не знает ни единой ноты из его сочинений. К тому же за душой у нее, как выяснилось — ни копейки. А последней каплей, видимо, стал тот факт, что на вопрос любит ли она детей, Милюкова-Чайковская ответит: «Когда они умные». Впоследствии всех своих малышей от нового, гражданского брака она отдаст в воспитательный дом. «Я вдруг почувствовал, что не только она мне не внушает простого дружеского чувства, но что она мне ненавистна. Мне показалось что я, или, по крайней мере, моя лучшая, даже единственно хорошая часть моего „я“, то есть музыкальность — погибла безвозвратно. Дальнейшая участь моя представлялась мне каким-то жалким прозябанием и самой несносной, тяжелой комедией». Скандал в благородном семействе смакует вся музыкальная общественность. Впрочем, к скандалам композитору не привыкать. Попытка самоубийства Под разными предлогами он сбегает от Антонины Милюковой-Чайковской из дому. Однажды, в состоянии почти бредовом, идет к Москве-реке. Несколько минут смотрит на темную воду, а потом — бросается вниз! Но, к счастью — не погибает. Наглотавшись грязной воды и сильно простудившись, приходит к брату Модесту, который видя его состояние, близкое к помешательству, спешно пакует чемоданы. Они уезжают, а верней, сбегают, в Швейцарию. Зарубежную поездку для успокоения нервов оплачивает… баронесса фон Мекк. Да и как можно думать о каких-то там деньгах, когда речь идет о спасении любимого гения! Путешествием по Европе Чайковский поправляет здоровье. Долг своей щедрой поклоннице возвращает гениальной музыкой. Надежда Филаретовна не жалеет ради Петра Ильича ничего. С каждым годом окружает его все большей заботой. Трудно поверить, но она даже заказывает для него писчую бумагу. Не простую, а особенную — с моногораммой «ПЧ» и водяными знаками, на которых изображена Жанна д'Арк, чей образ с детства не давал покоя Петру Ильичу. Они написали друг другу 1203 письма с признаниями в любви и дружбе. Один любит, другой позволяет себя любить. Эпистолярная страсть. Большие деньги, которые Чайковский принимает от нее ежегодно. А что же в ответ? Неудачная женитьба, которую оба перенесли одинаково тяжко. И единственная за всю жизнь случайная встреча по дороге в ее имение в Браилове. Увидев Чайковского, Надежда Филаретовна, хладнокровно управлявшая миллионами, покраснеет как какая-нибудь курсистка. Петр Ильич, будто потерявший дар речи, неловко ей поклонится. Она ответит ему таким же молчаливым поклоном… И его модная коляска скроется за поворотом. Вот и все. Четвертая симфония Впрочем, однажды Петр Ильич сделает баронессе подарок, которому нет цены. В знак особой признательности посвятит свою четвертую симфонию. Презент впервые прозвучит на весь мир в Москве 22 февраля 1878 года. Четвертую называют первой в истории русской музыки психологической драмой. Чайковский писал ее специально для фон Мекк и чуть ли не вместе с ней. Он так и называл ее — «наша симфония». Это было настолько личное, что Надежда Филаретовна просила не указывать в посвящении ее имени. «Моему лучшему другу», — написал музыкант на первой странице партитуры. Так они и вошли в историю. Любимая музыка и любящая женщина. Впервые сыграв 4-ю симфонию, фон Мекк разрыдалась от счастья. И сразу взяла в руки перо: «…Я играю — не наиграюсь, не могу наслушаться… Эти божественные звуки охватывают все мое существо, возбуждают нервы… Знаете ли, что я ревную Вас самым непозволительным образом, как женщина — любимого человека». В ответ на свое горячее признание влюбленная женщина получает безупречно вежливое, почтительное и… уклончивое письмо. Чайковский отвечает фон Мекк, что его любовь к ней так сильна, что он может выразить ее… только музыкально. Понимая, что любовные отношения между ними вряд ли возможны, фон Мекк задумала породниться с Чайковским через детей. Надежда Филаретовна захотела во что бы то ни стало познакомить поближе своих мальчиков с дочерьми сестры композитора — Александры Ильиничны Давыдовой. Это была заранее продуманная акция, или, если угодно, хорошо срежиссированный спектакль. Баронесса засылала в дом Давыдовой своих старших сыновей — Колю и Сашу. С той стороны «претендентками» были три племянницы Чайковского — Вера, Наталья, Татьяна. Но ничего не вышло. Молодые люди друг другу не приглянулись. Хэппи энд случился, когда на домашнюю сцену вышла четвертая сестра. — Анна. Николай фон Мекк влюбился в нее с первого взгляда. Вскоре они поженились. Петр Ильич и Надежда Филаретовна стали родственниками. Но родными людьми они так и не станут. 13 лет почти ежедневной переписки русского гения и его преданного спонсора закончились в одночасье. Жирную точку в эпистолярном романе поставила женщина. Фон Мекк перестала ему писать. И — посылать деньги. В последнем письме она отмечает, что ее финансовое положение пошатнулось. Так это было на самом деле или нет — сказать сложно. Быть может, благотворительница посчитала, что ее протекция, ее участие и ее любовь здесь больше не нужны, что Чайковский уже не нуждается в ее услугах. Они познакомились, когда он давал грошовые уроки, а она была вдовой мультимиллионера. Но теперь его знает весь мир, он зарабатывает чуть ли не 60 000 в год. Куда уж ей со своими жалкими шестью тысячами… Впрочем, на самом деле причина может быть гораздо банальней. И — страшней. В последние годы жизни Надежду Филаретовну почти не слушалась правая рука. А доверять сердечные письма посторонним людям она просто не могла… «Вспоминайте меня иногда», — так заканчивает фон Мекк свое последнее письмо к Чайковскому. Многолетний адресат таким резким финалом был обескуражен. Он посылает ей письмо — она не отвечает, он отправляет другое, полное возмущения: «Неужели Вы считаете меня способным помнить о Вас только, пока я пользовался Вашими деньгами! Неужели я могу хоть на единый миг забыть то, что Вы для меня сделали?» Она не отвечает и на это письмо. В сентябре 1893 года Чайковский, преодолев гордыню, пришел к дочери тяжело больной Надежды Филаретовны и попросил передать ей, что сожалеет обо всем и горько страдает. Фон Мекк ответила: «Мои чувства к нему никогда не менялись, он навсегда останется моим лучшим и любимым другом». Первыми словами Чайковского были: «Я помирился с мадам фон Мекк. Я так счастлив!». Кто бы мог знать, что она еще переживет его на «целых» два месяца. Автор: Николай Усков