Анна Нетребко: Всякое похудание - полная ерунда
Недавно Анна Нетребко ошеломительно дебютировала в Большом театре, исполнив заглавную партию в опере "Манон Леско", выйдя на сцену вместе с супругом, тенором Юсифом Эйвазовым. Сегодня Анна поет свою Манон уже в Нью-Йорке. Но перед тем как отправиться за океан, певица дала эксклюзивное интервью "РГ". Отчего понадобилось почти 25 лет мегауспешной международной карьеры, чтобы столь долгожданный ваш дебют в Большом театре все же состоялся? Анна Нетребко: Я не хочу думать, что причиной тому были какие-то козни или интриги... Наверное, это связано с неверной организацией, с неправильным выбором времени. Давно-давно, лет двенадцать назад, Владимир Васильев приглашал меня спеть "Травиату". Но на тот момент я была не готова петь Виолетту в Большом театре, о чем тогда честно ему сказала. Почему выбор пал именно на "Манон Леско" Пуччини - оперу выигрышную, но экстремально тяжелую для сопрано? Анна Нетребко: Когда мы вместе с гендиректором Большого Владимиром Уриным решали, какую именно оперу поставить, подумали обратиться к той опере, которой еще не было в театре. Так отчасти и родилась идея сделать "Манон". Будет ли еще одна сессия "Манон Леско" с вашим участием в Большом? Анна Нетребко: Думаю, конечно, нужно будет вернуться в Москву через год или полтора, чтобы еще раз спеть. Дорожка уже проторена, поэтому уже будет легче. Хотя, честно говоря, петь эту оперу особо много я не хочу. Сейчас надо быть очень осторожной с режиссерами. Несколько раз я уже сильно обжигалась... Ныне редкое счастье настоящая классическая постановка Почему? Анна Нетребко: Это очень трудная опера, очень кровавая. Она разрушает все в организме, начиная с голоса, заканчивая душевным равновесием. Эту оперу часто нельзя исполнять. И после пяти спектаклей в ноябре на сцене нью-йоркской "Метрополитен" у меня в планах более ее нет. Но, конечно, в Большом театре, раз уже постановка есть, мы приедем и обязательно споем. Хотя в Большом театре оказалась очень тяжелая акустика, к которой трудно было приспособиться. Звук совсем не летит. Такое ощущение, что выходишь и поешь в никуда. Когда мы в первый раз вышли на историческую сцену, мы испытали настоящий шок. Хотя постановка мне нравится. Певцов никто особо не терроризировал. Нам дали спокойно попеть. Финальный акт, он совсем статичный, как концертное исполнение. И правильно, в опере главное - красивое пение. А ревности со стороны Валерия Гергиева вы не опасаетесь? Вы же все-таки солистка Мариинского театра… Анна Нетребко: Ой… Но, во-первых, мы с Валерием Абисаловичем очень хорошие друзья. И он прекрасно понимает, что Большой театр - это БОЛЬШОЙ театр. Если певцы хотят там петь и их приглашают, они там поют. И в Мариинском театре точно также выступают. К тому же я полагаю, что у него столько всяких значительных дел и забот поважнее, чем думать о том, кто из его певцов где еще, кроме Мариинского театра, выступает. Анна Нетребко - главная звезда Мариинки! Анна Нетребко: Неправда. Фактически я уже давно в театре только заочно числюсь. Приезжаю редко: один раз за сезон, а то и за два. Но самая ожидаемая премьера Мариинского фестиваля "Звезды белых ночей" летом следующего года - "Адриенна Лекуврер", именно с вашим участием. Она состоится? Анна Нетребко: Да, "Адриенна" будет обязательно. Постановку будет спонсировать наш друг и меценат из Лос-Анджелеса Роберт Дэнзел. Он обожает веризм, и его мечтой уже лет десять как минимум было, чтобы я спела "Адриену", и вот, наконец, я решилась. О ролях любимых и не очень А почему вы порой отказываетесь от тех вещей, где ваш выход уже был анонсирован, как, например, "Клеопатра" Родиона Щедрина или "Военный реквием" Бриттена? Анна Нетребко: Думаю, "Клеопатру" я уже не спою. Извиняюсь, конечно. Я честно пыталась ее выучить. Это было очень трудно. Потом заболела бронхитом, и все, соскочила с этого дела. "Военный реквием" я выучила и даже записала. Он оказался для меня кровавым произведением. Никогда больше за него не возьмусь. Там орешь и не знаешь чего, не понимаешь, на какую ноту опереться - одни сплошные соль-диезы, фа-диезы - ужас! А мальчики вообще поют в другой тональности, в другом ритме. Не помню, когда еще мне так было тяжело. А за что вы "Фаусту" Гуно или "Норме" Беллини дали от ворот поворот? Анна Нетребко: Проблема в том, что, как правило, я подписываю контракты за несколько лет до события. В тот момент, мне кажется, что та или иная партия, которую я еще не пела, через два-три года будет мне в радость, я ее с удовольствием выучу. Но подходит время, и я понимаю, что партию полюбить я так и не смогла. Так, при всем моем желании, не подошла мне ни Маргарита, ни особенно Норма. Даже ни разу не дослушала ее до конца. Мне не нравится. Там, кроме знаменитой каватины, ничего больше нет. Мне просто неинтересно. И каждый раз я с ужасом думала: боже, неужели я должна буду потратить два месяца своей жизни на изучение и внедрение в эту партию. Но я очень не хотела подводить ни "Ковент-Гарден", ни срывать контракт с "Метрополитен". Это было крайне тяжелое решение, но я его приняла. Честно сказать, мне в этом очень помог режиссер в тот момент, когда я увидела его концепцию. Это стало той последней каплей, и я отказалась. Думаю, для всех это было лучшим решением. "Военный реквием" оказался для меня кровавым произведением. Там не понимаешь, на какую ноту опереться - сплошные соль-диезы, фа-диезы - ужас! Подобные решения еще предвидятся? Анна Нетребко: Я стараюсь быть осторожной в выборе репертуара и контрактов. Но, по большому счету, полагаюсь только на свою интуицию. И все, что ждет меня впереди, прежде всего мои новые партии, надеюсь, они мне интересны и, полагаю, я с ними справлюсь. С какими, например? Анна Нетребко: Сейчас начала работать над Аидой. Только попробовала: пойдет - не пойдет. Надо еще очень много труда вложить. Дебютирую в этой партии на Зальцбургском фестивале уже летом 2017 года. Она очень трудная, Аида. Я уже много хороших и интересных записей послушала. Нашла замечательную арию Ritorna vincitor в исполнении Ренаты Тебальди, которая будет для меня моделью. Есть еще замечательный спектакль с Марией Кьяра. И, конечно, очень хорошая запись с Марией Каллас живая, по-моему, из Мексики. Когда она еще была в теле. Что б там ни говорили: всякое похудание - полная ерунда! Когда Каллас стала худеть, она начала терять голос. Вы на диетах не сидите? Анна Нетребко: Я? Нет! Ни за что! Ни на один килограмм. Я люблю все свои +13 кг, с той самой Джудитты, которая босоногая танцевала в Баден-Бадене. Они у меня уже сохраняются на протяжении последних семи лет, я их обожаю. Никому их не отдам. Это то, что меня держит. Это моя стамина, моя сила, чтобы было чем поддержать голос. Я, естественно, говорю про драматические партии, а не легкий репертуар. То, что вы кардинально изменили амплуа, уйдя от легкого, почти субреточного репертуара к максимально драматическим, даже трагическим ролям, как изменило ваш характер? Анна Нетребко: Нет. Вообще я стала спокойнее, ушла детскость с кривлянием и передразниванием. Мне уже 45 лет, сколько можно? Мне надоело что-то из себя строить, изображать, все то, чем я уже не являюсь. Мне гораздо комфортнее и интереснее заниматься большими, серьезными образами. Но сейчас надо быть очень осторожной с режиссерами. Несколько раз я уже сильно обжигалась... Ныне редкое счастье настоящая классическая постановка. А плохая постановка может все погубить. И там хоть какой певец будет на сцене, никто его не заметит и не услышит. В таком случае Анна Нетребко включает звезду и хлопает дверью? Анна Нетребко: Ну, а если мне уже никак не спрыгнуть с этого воза, я делаю все, что могу. Всегда на сто процентов работаю, просто не умею иначе. При этом прекрасно понимая, что будет такая проходящая, рутинная работа - оркестр плохой, дирижер посредственный, певцы, постановка - лучше не видеть, к сожалению... С настоящей славой diva assoluta, когда одним своим участием вы любую оперу превращаете в шлягер, у вас есть какие-нибудь виды на русский репертуар? Например, Чародейка или Феврония? Анна Нетребко: Не нравится. Ни одна, ни другая. Я с Татьяной в "Евгении Онегине" настрадалась, пока смогла ее полюбить. По своей натуре я была и есть ее прямая противоположность. Я, конечно, больше по характеру Ольга. Но есть еще нацеленность на "Пиковую даму". Лиза мне нравится, хотя я не уверена, что мой голос прямо уж так подойдет для нее. Но я смотрю в ту сторону, это та партия, которая мне интересна, невзирая на то, что она не самая главная в опере и не особо выигрышная. Надо над ней будет тоже много работать. Но, думаю, потихоньку, все может получиться. Я актриса, могу перевоплощаться, стирая собственное personality. А каково ваше personality дома? Анна Нетребко: Дома я самый мягкий, тихий и покладистый человек на свете. Особенно в последнее время, после того, как я вышла замуж за замечательного человека. В семье, наконец, появился настоящий мужчина. Слава богу, я почувствовала, что в доме есть хозяин, опора. Мне так хорошо стало, я так расслабилась… К тому же помимо того, что Юсиф мой муж, он еще и очень классный тенор. Два певца в одной семье - это трудно? Анна Нетребко: Нет. Мы не распеваемся вместе. У нас у каждого свое время. Сначала я занимаюсь, потом Юсиф, или наоборот. Мы чутко чувствуем друг друга и четко знаем, когда кому дать время на занятия или отдых. А как вы свой юбилей 18 сентября отметили? Анна Нетребко: 45 - баба ягодка опять. Это не юбилей. Юбилей - это 60 или 75. А мы просто дома собрались. Я очень не люблю, вообще ненавижу такие вечера, как "Нетребко и друзья"… Я сама приготовила вкусные котлетки, запекала картошку с розмарином, сделала сладкий американский салат, из хорошего азербайджанского ресторана заказали долму, шашлык, кутабы - было очень вкусно и душевно. Когда вы последний раз были в родном Краснодаре? Анна Нетребко: Совсем недавно. На Тишин день рождения мы ездили к деду Юре, и там 5 сентября отмечали с шиком его восьмилетие! Было человек тридцать. Приглашали миньонов, аниматоров, торт делали с паровозиками, так что было очень весело! Как Тьяго поживает? Анна Нетребко: Прекрасно. Практически все лето мы были неразлучны. Когда мы уезжаем, он остается дома, в Нью-Йорке, потому что у него школа, ему надо учиться. Мы очень скучаем в разлуке. Почему вы не стали ни от кого скрывать тот факт, что у Тьяго аутизм? Анна Нетребко: Я не считаю, что это что-то такое, что необходимо скрывать. Это не болезнь. Он абсолютно здоровый мальчик, еще какой! Аутизм - генетическое изменение, которое происходит с человечеством. Никто не знает, по-че-му?! По статистике 1 на 145 человек рождается с аутизмом. Проблема в том, что люди не знают, как к этому относиться, и начинают непонятно что выдумывать, чуть ли не в сумасшедшие дома этих детишек определять. А с ними просто надо много заниматься. Есть профессиональные педагоги и психологи, которые по специально разработанным методикам "вытаскивают" личность ребенка, пробуждают в нем желание контактировать с миром. А мой Тьяго - личность, еще какая, покруче многих! Единственная проблема, которая у него еще пока остается - это общение со сверстниками. Но он идет вперед семимильными шагами. Уже на двух языках говорит! Так получилось, что английский - его первый язык. Но теперь он и по-русски лихо чешет, правда, пока с акцентом. А ожидать пополнения в вашем семействе? Анна Нетребко: Каждый раз, когда я съем ланч, все говорят, что я в положении. Друзья, у меня животик от мамы генетически, всегда был и будет! А если серьезно? Анна Нетребко: Мы стараемся. На данный момент пока не получается. Но мы хотим. Бог даст, все будет. Где сегодня ваш дом? В Питере, в Вене или в Нью-Йорке? Анна Нетребко: Наверное, в первую очередь в Вене. Я там резидент. Налоги я плачу там. Нью-Йорк считается, нашим вторым домом. Может быть, через год-два мы переведем Тишу в австрийскую школу, и он будет жить и учиться в Вене, если только мы найдем правильную и хорошую школу. Тогда всей семьей серьезно и начнем немецкий язык учить. Что важно для вагнеровской певицы, дебют которой так ожидаем на Байройтском фестивале… Анна Нетребко: Во-первых, у Вагнера, кроме Эльзы в "Лоэнгрине", больше петь-то пока и нечего. Во-вторых, Байройт пока что под большим вопросом. Я не хочу там сидеть два с половиной месяца ради не слишком интересных репетиций с режиссером. Я с удовольствием провела время на постановке "Лоэнгрина" в Дрездене, мне понравилось. Там было очень интересно работать. А на счет Байройта, надеюсь, удастся договориться на какой-то более короткий и разумный срок, и тогда я приеду. У меня уже 25 лет карьеры. Я хочу немножко свободы и покоя. А самый идеальный день для вас какой? Анна Нетребко: Чтобы все меня оставили в покое и дали жить. Делать только то, что мне хочется: быть дома, заниматься хозяйством, быть с ребенком и мужем, пойти на шопинг или в ресторан. И все это без присмотра светских репортеров. Хотя, в принципе, мы научились правильно балансировать, сохраняя неприкосновенным свое личное пространство, у нас есть моменты, когда все спокойно и хорошо. Не всегда такой ажиотаж, как был сейчас в Москве. Но вы ведь сами многое рассказываете через соцсети… Анна Нетребко: Я не хвастаюсь. Просто жизнь интересная, и я показываю, какая она есть. Как все течет, меняется. Стараюсь, конечно, на позитиве сосредоточиваться. Но это не значит, что у меня не бывает негативных моментов. Как все нормальные люди, просыпаешься иногда и думаешь: Господи, молодость уже прошла, волосы седые (каждые две недели отрастают); день серый, и все в жизни не так... Думаете, не бывает? Еще как бывает! Помнится, как вы краску для волос рекламировали… Анна Нетребко: Сейчас я на императорский фарфор переключилась. Сделала для Ломоносовского завода дизайн двух подарочных, коллекционных сервизов, которые совсем скоро уже будут в продаже, правда, в лимитированном количестве. И название сама придумала - "Аида" и "Искатели жемчуга". Рисовала я увлеченно, с огромным удовольствием. Получилось, по-моему, очень красиво. Для "Искателей жемчуга" я сделала очень красивый канареечный цвет, на фоне которого разбросаны серые жемчужины. В "Аиде" цветовая доминанта - золото. К сожалению, технологически не получилось сделать плавный переход из одного цвета в другой, поэтому фон остался такой парцеляновый, но все равно, кажется, вышло здорово. А какой подарок самый лучший для вас - острова, самолеты, яхты или бриллианты? Анна Нетребко: Я ненавижу перелеты и аэропорты, а при моей кочевой жизни это неизбежность. Так что, чем больше найдется друзей с частными самолетами, которые будут за мной перелетать, тем радостнее станет моя жизнь. Чемоданы, границы, самолеты и поезда - это кошмар! А рекламные деньги легче, чем оперные? Анна Нетребко: Конечно! Во-первых, рекламных денег всегда существенно больше, чем оперных. Хотя я не могу жаловаться, у меня гонорар топовый. Такой, какой платят только очень хорошим певцам, самым сильным, как, например, знаменитому немецкому тенору Йонасу Кауфману. Если родина скажет... В декабре 2014 года разразился скандал мирового масштаба, как только вы передали миллион рублей "Донбасс-Опере". На вас было вылито столько ушатов грязи, что вы даже были вынуждены на время заблокировать свои страницы в соцсетях. Что вы сегодня, спустя почти два года, думаете об этой истории? Анна Нетребко: Я просто хотела передать деньги на доброе дело и никак не могла предположить, что мое намеренье некоторые люди захотят превратить в политическую акцию и даже провокацию. Мне было очень обидно. Но главное, деньги пришли в театр сразу, и людям выдали зарплату, которой они восемь месяцев не видели. Я недавно видела дирижера из театра. Он меня очень благодарил, рассказал, что деньги раздали людям, понемножку, но это их поддержало не только материально, но и морально. Нынешняя политическая ситуация в мире сказывается на вашей карьере? Анна Нетребко: Нет. Хотя в целом политическая ситуация не вдохновляет. Но театры абсолютно точно горой стоят за артистов. Гендиректор нью-йоркской Метрополитен-оперы Питер Гелб первый, кто всегда заступается. Не только за меня, за Валерия Гергиева, но и многих других. Я убеждена, искусство должно оставаться неприкосновенным, вне всякой политики. Вы исполнили Олимпийский гимн на открытии Игр в Сочи. А хотели бы выступить в Москве на открытии чемпионата мира по футболу в 2018 году? Анна Нетребко: Спеть в Сочи Олимпийский гимн было для меня делом чести! Открытие чемпионата - то же самое. Я думаю, если родина скажет, значит, спою. Такие вопросы - это политически важные вещи для страны. Если те, кто ответственны, сочтут меня достойной, то я уж, как говорится, постараюсь для страны.
