"Пылающие двери" соединили в Лондоне Алехину, Сенцова и Павленского

Белорусский свободный театр известен своей политической ангажированностью и бескомпромиссно жесткой и критической позицией по отношению ко всем подавлениям свободы мысли и выражения как у себя в Белоруссии, так и в других странах постсоветского пространства. Эта позиция помогла им завоевать признание в мире, но сделала их персонами нон-грата в собственной стране. Вот уже несколько лет театр работает в Британии и только что показал в лондонском Soho Theatre новый спектакль "Пылающие двери", посвященный судьбам художников, подвергшихся преследованию за свою политическую позицию. Герои спектакля - группа Pussy Riot, украинский кинорежиссер Олег Сенцов и петербургский художник-акционист Петр Павленский, чья акция с поджогом дверей ФСБ и дала название спектаклю. Необычность спектакля состоит в том, что один из его главных героев - участница Pussy Riot Мария Алехина - появляется на сцене как актриса, вместе с другими постоянными артистами Белорусского свободного театра. Мария Алехина и главный режиссер театра Николай Халезин ответили на вопросы Русской службы Би-би-си и читателей, задавших свои вопросы на странице Би-би-си в "Фейсбуке". Би-би-си: Маша, расскажите как вы вдруг стали актрисой и попали в спектакль Белорусского свободного театра? Мария Алехина: История достаточно простая. Год назад Белорусский свободный театр делал здесь, в Лондоне, фестиваль, который назывался Staging a Revolution. В нем принимала участие Надя Толоконникова. Меня это заинтересовало, и я написала письмо на почту Белорусского свободного театра, на почту Коле [Халезину], с предложением сделать что-то с ними вместе. Они со мной связались, и мы начали обсуждать, что именно это может быть. И я думаю, что если кому-то и пришла идея вывести меня на сцену, как актрису, то это были Коля с Наташей [Наталья Коляда - арт-директор театра]. Би-би-си: Как вы восприняли это предложение, Николай? Николай Халезин: Мы много работали с людьми, которые не выходили прежде на сцену, и наш опыт всегда был удачным. Маша отчаянный человек, и за результат я не волновался, потому что человек, который участвовал в акциях или выходил на аудиторию в общественных дискуссиях, в принципе готов к общению со зрителем. В итоге все получилось. Не без проблем, конечно, это безумный опыт, ты должен выходить с актерами, которые занимаются этим по 10-12 лет профессионально, день за днем. И выкладываются много-много лет. Естественно, у них другой подход к профессии. Но в итоге все получилось, потому что были эта отчаянность, эта смелость. Да, были моменты, когда я ожидал, что приду утром, а мне скажут: "Маша улетела в Москву". Потому что выдерживать наш ритм невероятно трудно. Это не традиционные репетиции 4-5 часов, это режим 10-12 часов и плюс домашняя работа так называемая. Поэтому было тяжело, даже где-то со здоровьем… Весь спектакль строится на преодолениях. И выдержать полтора месяца такой работы очень сложно. Би-би-си: Маша, ну а вам как это удалось? Трудно было, опыт в каком-то смысле новый, наверное? М.А.: Мне кажется, это опыт новый для всех, не только для меня, но для всего коллектива на сцене. Один из героев спектакля - Олег Сенцов, чья история гораздо более трагична, чем наша, потому что этот человек получил 20 лет тюрьмы ни за что. И, если ты берешься рассказывать историю человека, который подвергался пыткам, вообще показывать пытки, то ты вообще никак их не можешь показать, кроме как пройти их. Мы начинали в Минске, что на меня произвело самое сильное впечатление и окончательно убедило в том, что я точно хочу с ними сделать этот проект. Условия в Минске просто феноменальные. Ребята работают в гараже, который подпольно снимают, там же репетируют, там же проводят спектакли, гостей встречают на соседней улице… Поражает их выдержка… Би-би-си: То есть, в полуподпольных условиях? М.А.: Да. Но никто это не выпячивает как подвиг, люди просто делают свое дело. У меня всегда вызывают уважение такие люди. Они достаточно редко встречаются. Возвращаясь к пыткам, еще в апреле Коля говорил, что больше всего это должно быть похоже на театр жестокости [Антонена] Арто. Когда коллектив только начал показывать первые разработки, этюды, уже было видно, что преодоление, в том числе физического своего максимума, должно быть у каждого. Вы видели спектакль, вы видели, что люди доводят себя до физического предела, и друг друга. Би-би-си: Действительно, спектакль невероятно интенсивный, кажется, на пределе физических возможностей для актеров. Что интересно, интенсивность не только физическая, но и нравственная, духовная, психологическая. Текст Достоевского, который очень плотно вплетен в ткань спектакля, тоже звучит иногда на грани истерики. Николай, вы сознательно пытались добиться чрезвычайно высокого градуса спектакля? Н.Х.: Какое-то время назад у нас был разговор с одним из директоров лондонского театра, который сказал, что хотел бы получить от нас пьесу о войне. О войне Украины и России. Мы к тому времени уже понимали, что проблема не отдельно в Украине, или России, или Белоруссии. Узел, в который сплетены проблемы этих трех стран, это скорее геополитика, чем театр. И узел этот не нашел пока никакого выражения в искусстве. Сплетение этих трех стран - война, минские соглашения, где один руководитель манипулирует другим, оба манипулируют европейскими руководителями, все вместе в одном большом котле. И мы до сих пор не разошлись. Годы идут, а мы все равно остаемся в этом узле. Все вместе связанные. И в ближайшие несколько лет этот узел не развязать. Мы стали изучать тему, погрузились в ситуацию, в войну, и был момент, когда мы поняли, что мы не хотим ни для кого делать пьесу. Хотим делать спектакль для себя. Мы уже были знакомы с Машей, и одновременно был арестован Петя Павленский. Перед этим же был осужден Олег Сенцов. И получилось, что три истории снова переплелись. Маша и Петр представляют как бы Россию, Олег - Украину, а сам театр - Беларусь. Так все это и сложилось в одну историю, и стало понятно, что степень давления власти на трех этих людей была разной. Если говорить о Маше, то в спектакле - ее личный опыт. Опыт взаимоотношений, в том числе, и с людьми в тюрьме, и, отчасти, с властью. И, отчасти, с самой собой. Такая личная история художника. Петя Павленский - его некое проявление искусства. И Сенцов - просто насилие над человеком. Художник, который стал аргументом. Би-би-си: Вадим Горецкий спрашивает, будет ли спектакль о перформансе в Храме Христа Спасителя? М.А.: Это не спектакль про меня или про нас, это спектакль со мной. И в этом ключевое различие. Например, спектакли про Pussy Riot делают в Шведском королевском театре. И сейчас, насколько я знаю, вышел еще одни спектакль про Pussy Riot. Это другая история. Здесь нет цели рассказать всем известные факты, поместив их на сцену того или иного театра. Здесь цель противоположная - показать то, чего люди не знают вообще. В том числе, показать то, что мне самой, может быть, хотелось бы не знать, забыть. Если ты делаешь такой шаг, в конечном счете ты вырастешь, потому что наступишь на те болевые точки, которые в комфортной жизни обошел бы стороной. Я решила не обходить. Би-би-си: Вопрос достаточно провокационный, один из наших читателей в "Фейсбуке" спрашивает: "За что Алехина не любит православных?". М.А.: Глупости, люблю, конечно. Как он может не чувствовать моей любви, я не понимаю. Странно. Н.Х.: Я не люблю религию любую. Я жестче, чем Маша, к этому отношусь. Стереотипно этот вопрос надо задать Маше. Би-би-си: Расскажите о дальнейшей судьбе этого спектакля. Сейчас он завершает свой показ в лондонском Сохо-театре. Это один из самых интересных, самых престижных лондонских театров, хотя небольшой, камерный. Для Белорусского свободного театра это как раз очень характерно, работать в таких камерных пространствах. Что будет дальше? Н.Х.: Этот спектакль поставлен не обязательно для камерного пространства. Он может играться в любом пространстве. Мы в последнее время стали чаще работать на больших площадках, поэтому он поедет сейчас по самым разным сценам. Сначала у нас будет два благотворительных спектакля - в Дартингтоне и Фалмуте, это наша дань университету в Фалмуте и культурному центру в Дартингтоне, которые помогали нам во время постановки. Мы там проводим все время резиденции, и это наша дань, наш подарок. Потом будут гастроли в Портсмуте и Манчестере. Из Манчестера 12 октября будет идти прямая трансляция этого спектакля, с общественной дискуссией. А потом он поедет в Италию, потом поедет в Австралию, потом поедет в Америку. Это плотный график, и я думаю, что после того, как мы завершим этот год, следующий год будет расписан очень плотно. И может быть, даже до уровня мирового тура большого, потому что сейчас уже интерес фестивалей к этому спектаклю какой-то безумный. Спектакль будет жить своей полноформатной, полноценной жизнью на больших престижных площадках. Нам бы, конечно, очень хотелось бы сыграть это и в Белоруссии, и в России, и на Украине, но пока в России мы попадаем под все уголовные статьи, которые там есть по поводу ненормативной лексики и обнаженных тел, и пропаганды всего на свете. В Белоруссии мы играть не можем, потому что подпольно будет очень сложно, это технически очень сложный спектакль. На Украину мы, скорее всего, поедем. М.А.: Спектакль завершается последним словом Олега Сенцова и словами о том, что он будет сидеть еще 18 лет. Мне очень хотелось бы, чтобы в ближайшее время финал этого спектакля изменился. Ведь спектакль является частью кампании по освобождению Олега Сенцова, мы покажем его в Палате общин британского парламента. Мы хотим заострить проблему. Нам кажется, что внимание к этому делу настолько понижено. Человек получил 20 лет тюрьмы ни за что. Почему молчит Украина, мне непонятно. Человек находится в Сибири, человек может умереть, и он выступал за власть, почему они молчат? Би-би-си: Украина, конечно, не молчит, Украина протестует… М.А.: Я сама принимала участие в этих протестах, я сама стояла у российского посольства вместе с группой поддержки Олега Сенцова с транспарантами, в балаклавах и так далее. Н.Х.: Разговор о политиках - почему молчат политики, почему переговорный процесс тормозится. Мы начали большую международную кампанию, и ряд сюрпризов сейчас будет и для Лондона, и для всего мира, но я не очень понимаю… Ну я понимаю, почему. На той же Украине, как только люди искусства начинают говорить об Олеге Сенцове, им говорят: "Вы занимаетесь конъюнктурой". Произнеси такое в Британии, это будет выглядеть страшно. Каждый актер ведет свою социальную программу, ведет свою программу поддержки беженцев, медицины бесплатной, образования дешевого и так далее. Все борются за что-то. Но почему-то в наших широтах принято считать, что занимаешься конъюнктурой. Би-би-си: Журналист Данила Гальперович прислал вопрос о судьбе "Медиазоны". М.А.: "Медиазоне" недавно исполнилось два года. Пока я здесь, я стараюсь заниматься этими делами дистанционно. Я знаю Данилу очень хорошо, через полторы недели я буду в Москве, можем там встретиться в офисе вживую, мы с ним там недавно встречались. В ноябре у меня будет ряд поездок, связанных с "Медиазоной". Так что мы вместе. Би-би-си: Мария Рома из Нью-Йорка: "Смелая девчонка, талантливая, яркая. Жаль, что спектакль не увидеть. Вы в Нью-Йорке не планируете показ?" Этот вопрос скорее к вам, Николай. Н.Х.: Мы планировали его в сентябре следующего года, но сейчас все экстренно хотят из-за успеха спектакля перенести на февраль. Мы всегда, мы все свои спектакли играем в Нью-Йорке, это наша обязательная программа. Би-би-си: Маша, вскоре после освобождения из заключения вы начали очень активную правозащитную деятельность, которую продолжаете и по сей день. Тогда вы все делали вместе с Надеждой Толоконниковой. Сейчас ощущение, что вы не вместе. Это действительно так? Скажите, что происходит с Надей, с вашим союзом? М.А.: Плодом нашего союза является "Медиазона", сейчас мы все можем видеть, что это стало действительно чудом, одним из самых интересных проектов в России. А что касается наших творческих дел, то мне сейчас интересно делать проект с Белорусским театром. Что делает Надя, вы можете спросить у нее или где-нибудь прочитать. Последний клип сделала. Хороший клип, мне понравился. Би-би-си: Вы говорите, что ваше будущее связано с Белорусским театром. Этот спектакль напрямую связан с вашей судьбой, отражает вашу судьбу, во многом основан на вашей книге, ваших воспоминаниях о том, что было с вами в тюрьме. Возможно ли дальнейшее сотрудничество между Свободным Театром и Марией Алехиной на какую-то другую тему? М.А.: Так загадывать на будущее вообще невозможно… Н.Х.: Сложно загадывать, потому что есть определенная конкуренция внутри театра. Актеры борются за свои роли. Для того, чтобы играть другие роли, нужно пройти определенный путь обучения, очень тяжелого, работы с материалом, и так далее. Если у Маши будет такое желание, то она сможет, как у нас все делают, пытаться за это бороться и работать. Если не захочет, у нее в активе остается этот спектакль. В любом случае, сейчас она будет играть этот спектакль. Я не знаю, сколько это будет длиться, может быть, и года два. У нас живут спектакли очень долго. У нас еще идут спектакли, которые мы ставили 10 лет назад. М.А.: Я живу настоящим. Во-вторых, для меня действительно одной из важнейших вещей является все-таки освобождение Сенцова, потому что к нам две недели назад приезжала его кузина, Наталья Каплан. Мы вживую общались, и, конечно, то, что мы все узнали, услышали от нее, это были одни из самых тяжелых слов, которые я слышала в последнее время. Нужно понимать, что, если заключенный отказывается от свидания со своими родственниками, это значит, что ситуация критическая. Свидания, письма - это самое святое, что только есть в тюрьме. Если заключенный от них отказывается, а Олег Сенцов от них отказался, это значит, что идет такое давление, которого в нашем случае и близко не было. Надо сосредоточиться на настоящем, максимум сделать здесь и сейчас … Би-би-си: Вы говорите "сделать максимум, что можно сделать сейчас". Вот комментарий, который пришел от Елены Шереметевой: "Активистка стала артисткой". В этом видится, с одной стороны, быть может, уважение и восхищение, а с другой стороны, читается как какой-то упрек. Н.Х.: Не хочу выступать Машиным адвокатом, но я знаю, что, когда идут эти комментарии, саркастические, с подтекстом, я их больше всего люблю, потому что они дают повод поговорить. Об активизме и об артистке, и, как у Гарольда Пинтера, два высказывания рождают третий смысл. Третий смысл - самый важный. Какая разница, чем занимается человек? Первое: он никому ничего не обязан, он может заниматься тем, чем нравится. Второе: если он занимается чем-то, у этого должен быть результат. Если у Маши будет результат - у нее уже есть результат, спектакль, который у нее в активе и который получает пятизвездочные оценки, а еще у нее будет в активе, если вдруг освободят Олега, в том числе и при Машином давлении, это будет второй результат. Будет два результата у двух действий. Этот сарказм достаточно смешной, потому что мы всегда любим обсуждать то, что делает кто-то. Но тут человек на самом деле делает. И у него получается. Слава Богу! М.А.: Застревание внутри одной идентичности - это прямой путь в могилку. Мне лично неинтересно заниматься одной и той же формой, находиться в одной и той же форме много лет подряд. Я люблю экспериментировать с формой. Как акционизм был одной из форм искусства, так и театр является такой же полноправной формой искусства. Вы меня назвали активисткой, мне теперь отдуваться. Би-би-си: Николай, вопрос к вам от Юрия Халезина… Н.Х.: Это мой брат. Би-би-си: "Николай, как вы думаете, в каком году реально ваш театр может выступить в полном формате для белорусской публики?" Н.Х.: Сейчас белорусская власть играет в либерализм. Наши друзья, коллеги, партнеры, группа Brutto белорусская, бились за то, чтобы сыграть концерт в Минске. Они не играли никогда, вынуждены были уехать. Сейчас им разрешили сыграть, но в Гомеле. Ясно, что это первый шаг, власть будет смотреть, как это пройдет, и разрешать ли им играть в Минске. Мы будем пробовать все время, все время делать эти попытки играть легально, играть на широкую аудиторию. Тем более что у нас 12 лет полные залы в Минске даже в подполье. Люди идут с паспортами на случай ареста, идут на спектакль. Поэтому мы будем пытаться в ближайшее же время. Сейчас пойдет группа Brutto, дальше мы подадим заявочку, чтобы сыграть в Минске в большом зале, посмотрим. Я не отчаиваюсь.