Ленинградские ковбои

В прокат выходит один из лучших фильмов года — сатирическая комедия Пола Верховена об изнасиловании «Она». Кроме того: Дензел Вашингтон и компания возрождают «Великолепную семерку», одноэтажная Америка проходит испытание «Таксой», а семь женщин-режиссеров воспевают Петербург — и не могут обойтись без Боярского. Чернокожий охотник за головами (Дензел Вашингтон). Сильно пьющий балагур (Крис Прэтт). Легендарный стрелок-конфедерат (Итан Хоук). Набожный мексиканец. Разукрашенный индеец. Кореец с ножичками (Ли Бен Хон). Необъятных габаритов и души следопыт (Винсент Д'Онофрио). Разношерстная, в общем, а главное, подозрительно малочисленная компания — но других защитников у городка Роуз Крик, который в полном составе пытается отправить на выселки заезжий магнат-коррупционер (Питер Сарсгард), нет. Семерки наемников, впрочем, вполне хватит, чтобы дать армии зла бой — долгий, кровавый и для большинства участников последний. Конечно, в теории — и на фоне вала невыразительных ремейков, которые в последние пару десятилетий неутомимо клепают голливудские студии — из этой истории не должно было выйти ничего хорошего. Но тем не менее новая «Великолепная семерка» смотрится. Во многом потому что режиссер ремейка Антуан Фукуа почти ничего (особенно — ерунды) не привносит в классический сюжет от себя, уверенно выдерживает ритм и подбавляет иронии, а главное, возвращается к истокам пережившего за последние полвека достаточно перелицовок жанра, обнаруживая там прежде всего заразительную приключенческую энергию. Вестерн в его руках выглядит почти комиксом, конструктором из интересных архетипов и приемов — и есть определенное благородство в том, что он предпочитает собрать из них аттракцион, а не поучение. В конце концов, первые вестерны (как и первые фильмы в принципе) и вовсе показывали на ярмарках, где-то по соседству с бородатыми женщинами и наперсточниками. Последние, к слову, еще могли бы поучиться у «Великолепной семерки» ловкости рук. Что чувствует жертва изнасилования? Мишель (Изабель Юппер), в просторный парижский дом которой вломился мужчина в черной балаклаве, придя в себя, отряхивается и, не меняясь в лице, берется за веник с совком — чтобы прибраться. Разве что пожурит лениво наблюдавшего за актом насилия кота — мог бы, что ли, и вмешаться. Мишель попытается жить, как будто ничего не случилось — рулить собственной компанией-разработчиком видеоигр, встречаться с женатым на ее подруге любовником — но на всякий случай присмотрится к окружающим ее мужчинам: а вдруг насильник — кто-то из них? Пол Верховен в свое время жанр психосексуального триллера если не создал, то как минимум перевернул — тем интереснее, что в его новом фильме детективная интрига служит лишь приманкой. Личность насильника раскрывается уже минуте к сороковой — но амбиции Верховена не ограничиваются историей возмездия, и он не останавливается там, где свернула бы половина современных режиссеров. Вместо триллера или драмы 78-летний голландец предпочитает развернуть вокруг истории одного изнасилования многофигурную комедию бытия, срез общества, наполненного жалкими мужчинами и фрустрированными женщинами, — что само по себе способно возмутить некоторых моралистов. Но парадокс и обаяние фильма в том, что «Она» вовсе не аморальна (хотя и поднимает темы мазохистского удовольствия и мнимости любой жертвы). Просто ее дерзкая, обаятельная мораль заключается в том, что человек, вообще, может стерпеть многое — кроме чрезмерно серьезного к себе отношения. Симпатичная рыжая такса по кличке Сосиска идет по свету. В четырех главах, с музыкальной паузой (звучит «Баллада о сосиске») и эпилогом. Каждый из новых хозяев проецирует на Сосиску что-то свое. Онкобольной мальчик Реми — первые детские мысли о смерти. Сама напоминающая таксу девушка по фамилии Уинер (Грета Гервиг) — юношеское желание вырваться из рутины. Пожилой сценарист-лузер (Дэнни Де Вито) — кризис среднего возраста. Умирающая в одиночестве старуха — горький осадок прошедшей в обидах и раздражении жизни. А таксе тем временем, кажется, все нипочем. Классик американского независимого кино Тодд Солондз всю жизнь снимает маленькие истории из жизни маленьких людей, едкие сатирические миниатюры, раз за разом вскрывающие жалкость мифа о благополучии одноэтажной Америки. Нетрудно, впрочем, заметить, что с годами режиссер становится все менее желчным — не теряя при этом в остроумии и чуткости к людским грехам и недостаткам. В «Таксе», традиционно для автора обнаруживающей поэзию и позор более-менее на каждом этапе человеческой жизни, Солондз и вовсе решается, похоже, впервые в карьере на автопортрет. Конечно же, в лице самой таксы — четвероногого Вергилия, служащего нашим проводником по уютному не то аду, не то раю мира людей. Именно присутствие невозмутимой (но способной феерически обделаться) псины, в конечном счете, утешает и персонажей, и зрителей — Солондз, проще говоря, сообщает, что все мы нуждаемся в свидетеле наших мытарств, и этого свидетеля, будь он таксой или кинематографистом, тоже стоит воспеть. Петербург, наши дни. Утомленная экскурсоводша переживает катарсис на Аничковом мосту — не без помощи мистического туриста-индейца. Пенсионерка ведет беременную взрослую дочь на УЗИ — сквозь сугробы неряшливых питерских улиц и разговоров о политике. Внимание строгой девушки пытается обратить на себя нескладный и немой, но настойчивый юноша (Александр Паль). Одинокая пышка (Анна Михалкова) устала быть старой девой — так что записывается на обряд к шаману (Михаил Боярский), обитающему в классической петербургской коммуналке. Богемная мать (Рената Литвинова) и три ее дочери проводят день на «Ленфильме» — в массовке авангардного фильма об Иосифе Бродском, который снимает заезжая французская режиссерша. Все так или иначе хотят любви — всем семь новелл «Петербурга» подкинут какого-никакого, но мужичка. Конечно, было бы наивно требовать от такого продюсерского проекта правдивого или даже аутентичного отражения города, которому он посвящен. Но «Петербург» смущает вовсе не популистской романтичностью — а тем, с какой готовностью его такие разные по отдельности авторы берутся воссоздавать в кадре самые заезженные из клише о городе на Неве. Разводятся в открыточных пейзажных планах мосты. Шатаются по набережным влюбленные. Тот тут, то там мелькает на втором плане классическая старушка-интеллигентка. Сменяется рюмочной рок-клуб. Чертом из табакерки врывается на экран Михаил Боярский — с бубном и яйцами. Никто из авторов при этом не решается сказать о Петербурге что-то новое — или хотя бы свое. Кроме, пожалуй, Ренаты Литвиновой, в киноманской короткометражке которой по крайней мере чувствуется очень особенная, персональная (а значит, вполне питерская по духу) манерность. Так что «Только по любви» из названия кажется не столько девизом, сколько предупреждением — влюбить в город с нуля это кино, пожалуй, вряд ли способно.