Нечистая рать

Многие историки связывают личность Григория Распутина, самого известного фаворита царя Николая II, с падением династии Романовых, в то время как другие не склонны преувеличивать его влияние. Действительно, Распутин был далеко не первым в красочной череде шарлатанов, юродивых и «чудотворцев», к которым прислушивался последний правитель Российской империи. Они стекались в резиденцию императора в Царском Селе под Петербургом, но почти не были известны широкой публике. В статье, опубликованной в журнале The Historian, историк Роберт Уарт рассказывает о том, почему царская семья доверяла оккультистам и в то же время была истово православной. В отличие от Распутина, основной заслугой которого стало «излечение» царевича Алексея от приступов гемофилии, более ранние фавориты предлагали царю услуги иного характера. В первые годы правления Николай II и императрица Александра не проявляли особого интереса к пророкам и юродивым. Все изменилось с рождением четвертой дочери царя: стало понятно, что престол государства российского может остаться без наследника. Начиная с 1900 года в Царское Село начали привозить всевозможных странных людей, причем некоторые оставались там на несколько месяцев и дольше. Первой стала Матронушка Босоножка, слабоумная крестьянка восьмидесяти лет, у которой была репутация предсказательницы будущего. Николай послал за ней, ее обнаружили в петербургских трущобах. После того как Матронушку привезли в Царское Село, царь и Александра, по свидетельствам очевидца, «часами слушали ее безумный бред» и предсказания о том, что через некоторое время наследнику престола все же суждено появиться на свет. Похожая ситуация сложилась с Пашей Саровской, монахиней из Тамбовской губернии (по слухам, ей было 100 лет). Она, однако, отвергла царское гостеприимство, и Николаю с Александрой пришлось летом 1901 года навестить ее в ее келье. Общение не задалось — царь не понял речей монахини. На прощание она дала Николаю узелок, в который положила часть головки сахара, несколько крашеных яиц и еще несколько кусков сахара. Александра впоследствии хранила его как священную реликвию. Третий фаворит, Василий Ткаченко, был неграмотным солдатом крестьянского происхождения с Кубани. Он заручился протекцией великого князя Михаила Николаевича, младшего брата Александра II, большого любителя всего «святого» и сверхъестественного. Были и другие люди, имена которых не сохранились. Одним из наименее неприятных был странник из Ладожского монастыря, некий Мирон. Он был «безвредным стариком, его любили дети, и он был добр к животным». Мирон ничего не просил, только молился за царя. Некоторое время при дворе был человек по фамилии Демчинский, метеоролог, публиковавший свои достаточно точные прогнозы погоды в издании «Новое время». Николай II, путавший метеорологию с астрологией, подумывал сделать Демчинского своим политическим советником. Тот, однако, не прислушивался к указаниям министра внутренних дел Вячеслава Плеве и великих князей, дядьев царя, что и стоило ему карьеры: в 1903 году он выпал из фавора. Совсем другим человеком была слабоумная эпилептичка Дарья Осипова, которая в родной деревне демонстрировала «чудеса» и «пророчества». Ко двору ее представил один из приближенных к царю генералов, и она неоднократно пугала императрицу своими проклятиями, которые выкрикивала, практически впадая в транс. Несмотря на неадекватное поведение Осипова снискала признание Николая, так как именно во время ее пребывания в Царском Селе у Александры родился наконец наследник престола, царевич Алексей. Среди юродивых наиболее гротескной фигурой был Митька Коляба. Он родился в 1865 году и жил в Козельске, близ Оптиной пустыни. С рождения он был увечным: хромым, слабоумным, глухим, полуслепым и практически немым, с культями вместо рук. Митька общался с окружающими с помощью гортанных вскриков, воплей, рычания и взмахов своих культей. Монахи считали его пророком, и в 1901 году его вместе с «переводчиком» привезли в Санкт-Петербург, где тот провел несколько «сеансов» с Николаем и Александрой. Митька так и не смог просветить императрицу о рождении наследника престола и довел ее своим поведением до истерики. Точное время его пребывания при дворе неизвестно, однако впоследствии он стал злейшим врагом Распутина и участвовал в заговоре против него. Несмотря на постоянное присутствие в Царском Селе юродивых и «пророков», Николай II в неменьшей степени интересовался и оккультными практиками. Помимо «божьих людей» при его дворе были два француза, которые могли похвастаться собственными учениями эзотерического характера. Первый — «доктор Филипп» (Низье Антельм Филипп) — родился в 1849 году во французской крестьянской семье. Впоследствии он поступил в медицинскую школу в Лионе, однако вскоре его выгнали оттуда за изобретение сенсационных «лекарств», которые, разумеется, ничего не лечили. После этого Филипп стал практиковать «оккультную медицину», в которой он использовал «психические токи и астральные силы». Неоднократно его штрафовали за медицинскую практику без лицензии, тем не менее на недостаток клиентов он не жаловался. Среди его клиенток были две русские дворянки, представившие его Александре и Николаю, которые были поражены возможностями французского «мага» и пригласили его жить в Царское Село. Там он вел себя чрезвычайно выдержанно и занимался «научной» деятельностью: совершенствовал практики гипноза, предсказания будущего, реинкарнации и некромантии. Нередко через Филиппа с Николаем «разговаривал» призрак его отца, Александра III. Помимо этого он якобы творил и другие чудеса: управлял погодой и становился невидимым. Благодаря близким отношениям с царем шарлатан наконец получил то, чего добивался. В России ему присвоили звание доктора медицины, а французские власти признали его, так как за него ходатайствовал лично император. Филипп утверждал, что может определить пол будущего ребенка за счет своих оккультных практик. У императрицы, которая уже буквально страдала манией рождения мальчика, под его влиянием началась ложная беременность. После того как ее характер стал известен, Филипп не сразу потерял доверие, однако к весне 1903 года глава заграничной агентуры департамента полиции Петр Рачковский подготовил доклад, в котором на основе сведений, полученных из Парижа, обвинял придворного мага в шарлатанстве. Вскоре сам Николай объявил, что придворные заговорщики используют Филиппа в качестве агента влияния, и отправил его восвояси, предварительно щедро одарив. Ученик Филиппа, известный как Папюс (настоящее имя — Жерар Анаклет Венсан Анкосс), родился в Испании в 1865 году. Он сыграл в жизни российского двора меньшую роль, чем его учитель, однако в кругах европейских оккультистов был более популярен. В 1901 году он поехал в Россию с целью основания в стране «школы психофизиологии». Никаких сведений о том, что такой институт действительно существовал, нет, но Папюс стал основателем ложи Ордена Мартинистов в Санкт-Петербурге, членами которой стали царь и многие приближенные к нему люди. Ко двору его представил Великий Князь Николай Михайлович, подружившийся с ним во Франции. Несмотря на то что Николай и Александра были поражены способностями Папюса, он не остался в России и приехал в страну снова только в 1905 году, по приглашению монарха. Тогда французский оккультист, посетив Царское Село, «вызвал» дух Александра III, который посоветовал царю безжалостно подавлять революцию. В последний раз Папюс посетил Россию в 1906 году, но поддерживал переписку с Николаем и Александрой по крайней мере до 1915 года. В одном из писем он предупреждает императрицу о зле, заключенном в Григории Распутине, «святом демоне». Папюс пишет, что с точки зрения каббалиста он является «сосудом наподобие ящика Пандоры, в котором сосредоточено все зло, все пороки и грязные побуждения русского народа». «Стоит этому сосуду разбиться, и его ужасное содержимое разольется по России», — предупреждал он. Увлечение спиритизмом и оккультизмом никак не противоречило православной вере Николая и Александры. По воскресеньям они регулярно посещали долгие церковные службы и строго соблюдали посты. Николай был фаталистом и часто писал в своих дневниках, что во времена потрясений полагается на волю Господа. В век отделения церкви от государства интерес русского царя к сверхъестественному выглядел странно, тем не менее он соответствовал духу российского народа, который сочетал православную веру с практиками, которые никак не могут быть истолкованы положительно с точки зрения христианской доктрины. Россия, впрочем, была не единственной страной, где религия и оккультизм существовали бок о бок. Однако Николай II выделялся на фоне монархов того времени, наивно и чистосердечно исповедуя то, что можно было бы назвать «культом иррациональности». Он был анахронизмом, точка зрения и стиль жизни которого входили в полное противоречие с социальными и экономическими реалиями того времени. Николай всецело верил в Святую Русь и ее особое предназначение. Он советовался с духом умершего предка, вызванного придворным некромантом, и ностальгировал по «великому прошлому». Набирающий обороты промышленный капитализм, новые технологии, социальная мобильность, растущая роль национальных меньшинств — все это не укладывалось в упорядоченную картину мира, созданную предшественниками последнего русского царя. Все его «причуды» (в список которых входит и Распутин с его предшественниками) объяснялись не столько стремлением отказаться от доводов разума в век модернизации, сколько голосом в пользу безвозвратно ушедшего прошлого.