Прежде, чем перейти к анализу хитросплетений, сложившихся в Закавказье в 1920 году, напомним, что в предыдущем очерке мы отмечали в связи с кубанским десантом генерала Врангеля опасения большевиков потерять Баку. Армения оказалась единственной страной Закавказья, установившей союзнические отношения с правительством Врангеля, поддерживала тесные контакты и со странами Антанты. Когда в июле 1919 года Грузия и Азербайджан приняли решение о совместном вооруженном выступлении против возможного продвижения деникинской Добровольческой армии, Армения отказалась присоединиться к этому соглашению. Еще до заключения Севрского мира кемалисты начали выдвигать свои войска к границам Армении. Тогда Орджоникидзе предлагал Ленину, Сталину и Карахану (заместителю наркома иностранных дел) в конце мая 1920 года «взорвать Армению», центр в лице наркома иностранных дел Чичерина дал Серго следующую директиву: «Политика мира и компромисса с буржуазной Грузией, с дашнакской Арменией и турецкими националистами продиктована ЦК партии по соображениям общей политики и должна неуклонно проводиться. Удерживайте товарищей от действий, идущих с ней вразрез. Наши представители — Киров в Тифлисе и Легран в Эривани — будут ее проводить…». По сложившейся ситуации речь могла идти об одновременном ударе по Армении со стороны Баку и со стороны кемалистов. 22 июня 1920 года Чичерин обратился в Политбюро с письмом, в котором говорилось: «В то время, как ЦК постановил вести линию компромисса с буржуазными правительствами Грузии и Армении, дипломатическим путем вырывать там почву из-под ног Антанты, бакинские товарищи своими действиями срывают компромиссы, отвергают требуемое ЦК заключение соглашения с Арменией, способствуют восстаниям, настаивают на присоединении к Азербайджану тех спорных территорий, которые постановлено занять нашими силами и присоединение которых к Азербайджану сделает совершенно невозможным соглашение с Арменией». 8 июля 1920 года Сталин телеграфирует Орджоникидзе: «Мое мнение таково, что нельзя без конца лавировать между сторонами; нужно поддержать одну из них определенно, в данном случае, конечно, Азербайджан с Турцией. Я говорил с Лениным, он не возражает». В конце июля 1920 года Политбюро приняло решение о советизации Армении, однако в связи с активизацией операций армии Врангеля на Кубани руководство большевиков вынуждено было отказаться от советизации как Армении, так и Грузии. Более того, под угрозой оказывается Баку. Но чьей? Указание Чичерина полпреду РСФСР в Армении Леграну от 28 июля 1920 года: «Турки, взяв Нахичевань, ввели там советскую власть и предлагают, чтобы наши войска туда пошли. Приказ о занятии Нахичевани нашими частями уже давно дан — об этом я Вам давно сообщил, но, в общем, не дело турок или другого народа определять, куда и в каком количестве мы должны идти». То есть, Красная Армия должна была двигаться из Азербайджана в сторону Нахичевана и потенциально выступить на стороне кемалистов в боях в Анатолии. Попутно, как сообщал Легран в Москву, «бакинские товарищи и военные власти стали предъявляют ультимативные требования непосредственно армянскому командованию, не согласованные с нашей общей политической линией, причем сопровождают их угрозой приведения в исполнение, которые выходят за пределы его компетенции и фактической возможности». «В сообщениях же, адресованных нам, командование 11-й армии договаривается до решительного намерения перейти в наступление и ликвидировать «Араратскую республику», — сообщает Легран. Все выглядело очень загадочно, ведь руководство РККА было информировано по каналам разведки о намерении Врангеля двигаться в сторону Баку. В этой связи российский историк Елена Жупикова приводит любопытные сведения, свидетельствующие об уровне подготовки разведкой Врангеля так называемых подготовительных мероприятий, особенно если их выстраивать в хронологической последовательности до момента, когда в июле-августе 1920 года барон высадил десанты общей численностью 12,5 тыс. штыков и сабель в Приазовье и на Кубани, а об условиях высадки в июне 1920 года заключил соглашение с английским правительством. В июне 1920 года в Тифлисе, в доме №7 княгини Эристовой по улице Ольгинской стал работать один из штабов врангелевского «Комитета содействия горцам и терским казакам по их освобождению от большевиков», который должен был готовить восстание в Терской области. Основателями комитета являлись личные друзья Врангеля — генерал-лейтенант князь Н.И. Меликов и генерал-майор князь Туманов, а также чеченский князь Ахмет-хан Эльдаров, занимавший видное место среди сотрудников бывшего командующего войсками Северного Кавказа при Деникине генерала Эрдели. Эльдаров имел тесную связь с бароном еще до создания комитета. У него была своя организация, которая, пользуясь большим доверием Врангеля и грузинского правительства, вербовала белогвардейских офицеров, бежавших в Грузию с Северного Кавказа и грузинских офицеров. Однако Москва располагала персональным списком личного состава комитета. Сегодня многие историки утверждают, что Врангель и его комитет планировали начать восстание с захвата Владикавказа, Грозного, Кизляра и Моздока, чтобы отрезать от Ростова-на-Дону стоявшие здесь части Красной Армии и уничтожить их. «По взятии Владикавказа, — писал заведующий политотделом (внешним и внутренним) Комитета поручик Погодин Врангелю, — борьба не может быть прервана даже на короткий срок до тех пор, пока не будет обеспечена база Армавир-Туапсе, с одной стороны, и, с другой стороны, пока большевики не будут отброшены за Сулак и не будет освобожден горный Дагестан и часть Азербайджана». Грузинское правительство помогало Комитету установить прочную связь с французской миссией в Тифлисе. Он стал пользоваться материалами ее разведки, на ее адрес штаб Врангеля передавал шифром особо срочные сообщения для комитета; с помощью курьеров миссии осуществлялась связь. В июне 1920 года было создано новое Горское правительство из лиц, угодных Комитету и имевших влияние среди горцев, однако контрразведка «выявила связь «преступной группы лиц» с представителями штаба кемалистов в Тифлисе, Батуме и Трапезунде». Более того, стало известно, что Горское правительство, помимо финансовой помощи Врангеля и меньшевистской Грузии, получало средства даже от свергнутого в апреле 1920 года правительства Азербайджана, которое также «имело контакты с Кемаль-пашою». Контрразведка Врангеля получила сведения: «кемалисты» требуют начать восстание как можно скорее. Если Антанта стремилась не допустить альянса между кемалисткой Турцией и Советами, то барона не устраивала перспектива создания Кавказской федерации турецкой ориентацией от Каспийского до Черного моря. Существовал и другой геополитический проект создания «жизнеспособной закавказской конфедерации, буфера между Россией и Турцией», что «определило бы окончательную ориентацию последней в сторону Франции и на случай утверждения в России советской власти, создало бы между красной империей, с одной стороны, сирийским протекторатом Франции и ее североафриканскими владениями, с другой, сплошную «китайскую стену» от Кавказского хребта до Средиземноморского побережья». В конце мая — начале июня 1920 года Грузия считалась базой подготовки антисоветского восстания. Именно туда из советского Баку отбыл бывший премьер-министр Азербайджана Насиб-бек Усуббеков, которого убили в пути при невыясненных до сих пор обстоятельствах. Сумевший добраться до Тифлиса первый премьер Азербайджанской республики Фатали Хан Хойский 19 июня 1920 года был застрелен, как утверждают, «армянским террористом». В Тифлисе погиб и Гасан-бек Агаев, председательствовавший на всех заседаниях азербайджанского парламента. 28 мая 1920 года в Гяндже (Елизаветполь) началось вооруженное выступление, когда в военных частях прежние офицеры были заменены командирами-большевиками. После длившихся неделю уличных боев восстание подавили. Орджоникидзе докладывал в Москву: «В случае снятия 28-й и 18-й дивизий, пришлось бы отвести войска из всей Елизаветпольской губернии и стянуть их к Баку. В таком случае мы имели бы в своих руках только Апшеронский полуостров… Контрреволюционеры усиленно муссируют слух, что вся наша армия уйдет. Только присутствием всей XI Красной армии и безусловной гарантией, что отсюда не будут пока выведены части, можно быть спокойным за Баку». Анализ сохранившихся документов говорит о том, что выступление в Гяндже было кем-то преждевременно спровоцировано с обещанием внешней поддержки, которая не последовала. Есть и подробный отчет об этих событиях в Париж французской миссии на Кавказе. Большевикам удалось опередить ход предполагаемых событий. Одновременно с Гянджинским восстанием антисоветское движение охватило и Карабах, которое в середине 1920 года было также подавлено большевиками. И вот телеграмма Чичерина Орджоникидзе: «Карабах, Зангезур, Шуша, Нахичевань, Джульфа не должны присоединяться ни к Армении, ни к Азербайджану, а должны быть под российскими войсками». И еще. Записка Сталина Ленину: «Думаю, что можно было бы ограничиться переброской в Азербайджан всего пяти или шести новых дивизий по расчету 5 эшелонов в день». На записке, которую изучал азербайджанский историк Джамиль Гасанлы, стоит пометка Ленина: «Я за 6 новых дивизий (провозить по 5 эшелонов в день)». В ответ Баку стал засылать в Москву свих эмиссаров, которые убеждали Кремль в том, что «местные командиры наших красноармейских частей совершенно не считаются с азербайджанским правительством, действуют самовольно и произвольно», но большевики явно к чему-то готовились, «завинчивая гайки» в Азербайджане. Орджоникидзе перед вводом в Баку 11 армии ставил вопрос: «Должна ли Азербайджанская республика существовать самостоятельно или же она должна войти, как часть, в Советскую Россию?». Нариман Нариманов отвечал: «Азербайджанская республика должна быть самостоятельной до советизации Грузии и Армении, а затем посмотрим…». Именно тогда глава советской военной миссии в Грузии Павел Сытин откровенно рекомендовал начальнику Полевого штаба РВСР Лебедеву, Чичерину, начальнику Регистрационного управления Полевого штаба РВСР Ленцману двигаться в Закавказье под «русским флагом», имея в виду то, что эта территория вошла в состав Российской империи в результате русско-персидских и русско-турецких войн начала XIX века, предпринимать усилия для «локализации нового местного шовинизма». Сытин, как опытный эксперт, рекомендовал ослабить репрессии против горцев, наладить им помощь, уважительно относиться к шариату, предупреждал о деятельности мусаватистской организации некоего Едигарова, «объединяющего повстанческие выступления мусульман в Азербайджане» и указывал на «истинные намерения Кемаля в связи с продвижением его войск в пределы Кавказского перешейка», имея в виду то, что кемалисты могут совершить бросок на Баку. Как пишет русский историк Андрей Ганин, «многие наблюдения Сытина о ситуации в Закавказье сохранили свою актуальность и в конце ХХ — начале XXI века». К примеру, тот считал, что Советская власть должна «обеспечить независимость Аджарии». Генштабист писал: «Мерой, ослабляющей грузинский шовинизм и территориально, и материально, я считал бы отделение Абхазии», полагая необходимым решением присоединить Абхазию к РСФСР, поскольку «отделение Абхазии от Грузии диктуется всеми соображениями, замедление осуществления этого может быть чревато самыми нежелательными последствиями: Абхазия может примкнуть к Горской республике (от Грузии она решила отойти)». Допускал Сытин и отделение Мингрелии. По его оценке, «вот этот путь — расчленения Грузинской Республики на ряд автономных единиц — тем более подчиненных влиянию РСФСР, чем эти единицы меньше, заслуживает большого внимания. Нет сомнения, что автономное устройство этих маленьких республик не только благоприятно отразится на их отношении к РСФСР, но также и на внутреннем их благосостоянии: самостоятельность под могучим покровительством России поднимет жизнеспособность этих наций». Он также считал необходимым держать под действенным контролем так называемые «спорные территории между, по терминологии Карахана, «новыми и старыми Азербайджаном и Арменией». Конечно, Сытин своими суждениями, которым придавалась в Москве определенная гласность, приобретал врагов со стороны кавказских коммунистов. Помимо того, он, говоря о грузинской советизации, видел в ней «уловку духанщика, вывешивающего над своей лавочкой вывеску «Кооперация», откровенно рассуждал о слабых социально-экономических предпосылках и устойчивости Советской власти в Закавказье (кроме пролетарского Баку), подчеркивая: «Сознавая всю ответственность (и даже личную небезопасность), я считаю своим долгом давать, как всегда, правдивую политическую информацию, ибо только правильное освещение совершающихся событий поможет центру избрать верную линию политики Р.С.Ф.С.Р. в Закавказье», где, по его же словам, «ждали русских больше, чем советскую власть». И далее. «Я избегал, — писал Сытин, — опасаясь обвинений в империализме, выдвигать русскую точку зрения на Закавказскую проблему. Между тем, Великий народ, давший по собственной воле подвластным ему народам право на самоопределение, не может допустить, чтобы Закавказье стало ареной националистических страстей и иностранных интриг, направленных против России. Не может Россия допустить, чтобы Закавказье обратилось во вторые Балканы. И так как прошлое трехлетие доказало, что современная и полная независимость Закавказья означает его зависимость от других держав, Россия должна озаботиться восстановлением в новых формах своего законного влияния в Закавказье». Собственно говоря, так же рассуждал и генерал Врангель. Если бы Кремль, скажем, принял к действию план Нариманова — признать сначала независимость Азербайджана, не проводя советизацию, а последнюю вначале провести в Армении и в Грузии — события в регионе развивались бы совершенно по другому сценарию. Но летом-осенью 1920 года ситуация в Закавказье менялась с головокружительной быстротой, казавшееся актуальным еще вчера, становилось сегодня ненужным. Так, Политбюро приняло решение по докладу Сталина: «Принять по отношению к Грузии, Армении, Турции и Персии максимально примирительную политику, т. е. направленную больше к тому, чтобы избежать войны. Не ставить своей задачей поход ни на Грузию, ни на Армению, ни на Персию. Главной задачей признать охрану Азербайджана и прочное обладание всем Каспийским морем. Орджоникидзе предписывается остаться в Баку и принять на себя политическое руководство Азревкомом». Но осенью 1920 года уже по ходу армяно-турецкой войны Орджоникидзе стал выступать самым активным сторонником скорейшей силовой советизации Армении. Продолжение следует…
