Го, порты и деньги. Зарисовки о фактической стратегии Китая

Профессиональные переговорщики хорошо понимают разницу между заявляемой и фактической стратегией переговоров. Чтобы понять реализуемую на практике стратегию Китая, стоит поехать в Джибути — африканское государство, про которое вряд ли слышало большинство читателей. Крошечная страна с населением меньше миллиона человек, Джибути занимает исключительное стратегическое положение в качестве «ворот» Баб-эль-Мандебского пролива, разделяющего Африку и Азию. Джибути — первое место в мире, где Китай создал свою зарубежную военную базу (начала функционировать в феврале 2017 года), и единственное место в мире, где американские и китайские военные в прямом смысле слова стоят лицом к лицу (там находится единственная военная база США в Африке). Официально объявив о партнерстве с правительством Джибути и желании вложить примерно $15 млрд менее двух лет назад, китайцы в рекордные сроки построили сверхсовременный объект инфраструктуры с отдельным военным объектом, официально называемым «базой материально-технического снабжения». Автора этих строк поразило высочайшее качество работ и специфическое китайское чувство юмора: военный объект украшен надписями China Civil — мол, объект гражданской инфраструктуры. В этом желании приуменьшить свою мощь и аккуратно заявить об истинных геостратегических приоритетах и лежит ключ к растущим амбициям Китая и фактической, а не заявляемой стратегии страны. Но сначала — немного об интеллектуальных играх, определяющих мироощущение. Го против шахмат Национальным советским видом интеллектуального спорта были шахматы, которые учат сфокусированно просчитывать многоходовые комбинации с целью полного поражения противника: фигуры исчезают с доски, оставляя простор победителю. Национальный интеллектуальный спорт Китая Го (в китайской транскрипции wei qi, что в переводе означает «игра окружения»), один из четырех столпов классического образования, учит игроков концепции стратегического окружения противника. В то время как шахматы служат идее абсолютного превосходства и полного поражения противника, Го учит относительному превосходству и не допускает стратегической пустоты: фигуры остаются на доске, но лишены возможности маневра. Генри Киссинджер в своей книге «О Китае» проводит параллель между игрой Го и стратегией, реализуемой на практике КНР: «В то время как западная традиция высоко ценит решающее сражение и воспевает акты героизма, китайский идеал [стратегии] подчеркивает тонкость, изысканность и терпеливое накопление преимущества». Во главу сегодняшней стратегии поставлена так называемая «Жемчужная нить», соединяющая, как камни в игре Го, ключевые опорные пункты военно-морского присутствия КНР. Почему именно военно-морского? Военная стратегия против школьной географии Школьная география — предмет, изучаемый и преподаваемый совершенно неверно: география изучается по массивам суши, а Мировой океан воспринимается как «пустое место между континентами». При этом на «пустое место» приходится 71% поверхности планеты и 90% объемов мировой торговли. Официальная военная доктрина КНР, опубликованная в мае 2015 года, гласит: «...(Мировой) Океан является гарантом мирного существования и устойчивого развития Китая. Традиционная ментальность, провозглашающая догмат суши над (Мировым) океаном, должна быть отброшена... Огромное значение должно придаваться присутствию в (Мировом) океане с целью защиты коммуникаций и зарубежного присутствия Китая». Отражающая тот факт, что КНР — крупнейший экспортер и второй крупнейший импортер на планете, новая «Большая игра» в геополитике — на этот раз между КНР и США, а не между Российской и Британской империями — уже началась. При этом ближайшие практические цели КНР носят скорее не военный, а коммерческий характер. Дело в том, что хотя ВМФ Китая и является самым быстрорастущим на планете, он все еще не составляет конкуренции американскому (например, из 36 авианосцев в мире 31 принадлежит американцам и их союзникам, и лишь один является китайским, да и то купленным у Украины по сомнительной схеме — как металлолом после развала СССР). Совсем другая картина вырисовывается, если посмотреть на возможности торгового флота и портовую инфраструктуру. Уже сегодня китайские судоходные компании перевозят больше грузов, чем судоходные компании любой другой нации на планете. Китайский рыбопромысловый флот (свыше 200 000 единиц) — крупнейший и один из самых современных в мире. Основа глобальной торговли — контейнерные перевозки, где почти две трети объемов перевалки, осуществляемой крупнейшими контейнерными портами на планете, так или иначе имеют китайских инвесторов (рост на 20% за последние несколько лет). Поскольку Джибути является только частью амбициозного плана Цзиньпина по превращению Китая в океанскую супердержаву, китайцы активно инвестируют в порты и совмещенную инфраструктуру по всей планете: за последние несколько лет объем китайских инвестиций более чем в 40 портов и совмещенную инфраструктуру уже превысил $100 млрд. География инвестиций глобальна: от Джибути и Гвадара в Пакистане (только в этот проект КНР планирует вложить около $54 млрд) до Дарвина в Австралии. О самом грандиозном инфраструктурном проекте современности чуть подробнее. Деньги против идеологии Если глобальное противостояние СССР и США как супердержав было в первую очередь противостоянием идеологий, то возросшая роль Китая как сверхдержавы на мировой авансцене не несет никакой идеологической нагрузки. Щекотливость положения в том, что Коммунистическая партия Китая выступает апологетом глобализации, экономического либерализма и сложившейся системы международных взаимоотношений. Как сказал бывший заместитель госсекретаря США Роберт Хорматс, Пекин перехватывает «роль ответственного лидера и считает опасным отход США с лидерских позиций в мировой торговле и финансовом порядке». В январе 2017 года Китай послал в Давос представительную делегацию во главе с председателем Си Цзиньпином. До сих пор руководители КНР не посещали форум. Во время форума Си заявил: «Нужно развивать открытую мировую экономику. Не нужно прятаться в порту каждый раз, когда сталкиваешься со штормом». Си всегда тщательно взвешивает слова, и выбор аналогии с портами вряд ли носит случайный характер. Китай, что называется, puts its money where its mouth is — подкрепляет свои слова значительными финансовыми средствами. Так, в середине мая в Пекин приглашены лидеры 28 государств для участия в саммите по созданию «нового Шелкового пути» — ключевой части плана КНР по инвестированию беспрецедентной суммы в $1 трлн (!) в трансформацию транспортных и торговых коммуникаций по всей планете. Формально ближайшие практические усилия КНР уже институционализированы как проект One Belt One Road («Один Путь, Одна Дорога»), ставящий целью восстановление торговых путей Великого шелкового пути более чем в 60 странах мира. Проект состоит из двух частей — «Пути» — морской части, относящейся к поддерживающей морской торговле, и «Дороги» — сухопутной части, обеспечивающей стабильность китайского экспорта в Европу через страны Центральной Азии. Вот что говорит о One Belt One Road китайский министр иностранных дел Ван И: «Данный проект — самое большое общественное благо, которое Китай дарит человечеству. Он предложен КНР, но создан не только для неe, а для всех стран человечества». Возникшее в Древнем Риме и получившее широкое распространение благодаря французскому баснописцу Жану Лафонтену выражение «Все дороги ведут в Рим» имело буквальный смысл: Римской империи как централизованной супердержаве древности необходимо было обеспечить себе прямую коммуникацию с любой из провинций. В свою очередь, старая китайская поговорка гласит: «Все реки впадают в море». Во многом в этой фразе и заключается ключ к фактической стратегии супердержавы XXI века: создание общественного блага для всего человечества, основным бенефициаром которого в первую очередь является создатель. Читайте также: Пять рычагов против одного: как Китай противостоит доминированию США с помощью России