Первые два лица королевской семьи не сумели договориться о судьбе младшего брата монарха
За кулисами почти безупречного фасада британской монархии разворачивается напряженная семейная драма, центром которой стал… опальный Эндрю (принцу Гарри стоит посторониться, появился конкурент по скандалам). По данным источников, между королем Карлом III и принцем Уильямом существует «напряжение» из-за подхода к скандальному родственнику, достигшее пика после «яростного» телефонного разговора монарха с младшим братом. Пока Эндрю, выглядя подавленным, появляется на редких прогулках, можно только предупредить: головная боль для королевской семьи далека от завершения.
Вот мы подошли к моменту, когда в британском королеве не просто неспокойно, а в раю настоящие проблемы: желание Карла III проявить отеческую жалость столкнулось с требованием Уильяма о полном разрыве с младшим братом короля. Такое напряжение может стать началом напряженного конфликта между правящим монархом и его наследником.
Теперь сцены, от которых вздрагивают даже видавшие виды королевские наблюдатели, стали красноречивым символом глубокого падения на дно принца Эндрю. В очередной раз только можно напомнить, что там же где-то рядом потеснились принц Гарри со своей самовлюбленной супругой Меган Маркл (нет-нет, Меган Сассекской).
Что же все-таки произошло? Начало было положено во время похорон герцогини Кентции в сентябре, тогда ещё пока опальный герцог Йоркский попытался завязать разговор с принцем Уильямом, стоя на ступенях Вестминстерского собора. Ответом ему стало ледяное молчание. Будущий король уставился прямо перед собой, демонстративно игнорируя присутствие дяди, дав тем самым ясный сигнал: отношения разрушены до основания. Всего несколько недель спустя мир Эндрю рухнул окончательно. В ходе десятиминутного телефонного разговора с «усталым и разъяренным» королем Карлом III он был вынужден отказаться от своих королевских титулов и почестей. Униженный младший брат монарха также после многолетнего сопротивления согласился покинуть свой особняк Ройял Лодж, состоящий из 30 комнат, несмотря на свою «чугунную» аренду, позволившую ему годами практически не платить за проживание.
С тех пор как его официальная королевская жизнь осталась в прошлом, Эндрю провел свои последние дни в Королевской ложе в состоянии, которое источники описывают как «изолированное» и «подавленное». Он почти не покидал резиденции, бродя в одиночестве и «разглагольствуя сам с собой». Его редкие появления на публике, такие как недавняя прогулка верхом со своей спутницей, где он был запечатлен особенно поникшим, лишь подливают масла в огонь. Однако эксперт по языку тела Джуди Джеймс предполагает, что эта внезапная перемена в поведении может быть не столько искренней печалью, сколько продуманной сменой тактики. По ее словам, «инсценировка» скорби носит почти театральный характер и может быть последней попыткой Эндрю заручиться сочувствием публики и своего старшего брата, когда высокомерные демонстрации окончательно провалились.
За этим публичными страданиями уже неюного Вертера скрывается более глубокий кризис — напряженность между королем Карлом III и принцем Уильямом относительно того, как управлять «проблемой Эндрю». По словам королевского писателя Эндрю Лоуни, наследник трона сыграл значительную роль в «укреплении решимости» своего отца принять жесткие меры. Источники сообщают, что будущий король был «встревожен» изначально более мягким подходом, который лишь лишал Эндрю военных званий и покровительства благотворительных организаций, но оставлял ему титул принца и роскошную резиденцию. Принц Уильям, как шепчут во дворе, давно понял, что монархия стала заложницей скандала, и считал, что за выкуп в виде миллионов фунтов и сохранения остатков привилегий Эндрю должен уйти полностью со сцены.
Этот прагматичный, бескомпромиссный подход Уильяма, однако, сталкивается с более сложной, эмоциональной позицией его отца. Биограф Омид Скоби утверждает, что король однажды был доведен до слез из-за опасений за психическое здоровье младшего брата.
«Карл III руководствуется разумом и сердцем. Принц Уильям холоднее», — пишет Скоби.
Это внутреннее противоречие монарха между долгом перед институтом монархии и семейными узами создает почву для стратегических разногласий с сыном. Для Уильяма «проблема Эндрю» — это прямая угроза будущему короны, которую необходимо устранить решительно и окончательно. Для короля, вынужденного изгнать собственного брата, это еще и личная трагедия.
Эта разница в подходах ярко проявляется в их реакции на последние события. Чета Уэльских, живущая теперь всего в нескольких километрах от Эндрю в Форест Лодж, испытывают к нему определенную снисходительность, основанную на «долге заботы». Они понимают, что он стал «замкнутым, подавленным и одиноким», и вряд ли станут возражать против его прогулок по парку, даже если предпочли бы, чтобы это происходило не у них на пороге. В то же время король сочтет новые фотографии Эндрю крайне прискорбными, отвлекающими внимание от работы остальных членов семьи. Его беспокоит, как подобные кадры — на которых экс-принц запечатлен за праздным времяпрепровождением, а не за благотворительностью — влияют на имидж и без того пострадавшей от скандалов монархии.
Есть один эпизод, который идеально иллюстрирует эту дилемму Карла III. Дело в том, что незадолго до лишения Эндрю титулов существовал план, согласно которому король, вернувшись из поездки в Ватикан, должен был проехать мимо дома герцога Йорского, чтобы его видели направляющимся для серьезного разговора с братом. Этот тщательно спланированный «визуальный акт о беспорядках» был призван продемонстрировать публике, что ситуация под контролем. Однако в последний момент во дворце занервничали, сочтя, что событие приобрело слишком большой размах и может выйти из-под контроля, и король отменил представление, проследовав прямиком домой.
Пока королевская семья пытается найти баланс между долгом и состраданием, головная боль для Эндрю и монархии далека от завершения. Экс-герцог сталкивается с призывами американских законодателей дать показания о своей «давней дружбе» с осужденным педофилом Джеффри Эпштейном. Его предстоящий переезд в поместье Сандрингем в Норфолке не станет окончательным решением проблемы.
Одно можно сказать точно: напряжение между отцом и старшим сыном, вызванное делом Эндрю, — это столкновение двух взглядов на будущее монархии: одного, все еще отягощенного семейными узами прошлого, и другого, стремящегося к безжалостной модернизации любой ценой. И от того, как будет разрешен этот конфликт, зависит не только судьба опального принца, но и стратегия выживания института, который он так скомпрометировал.
