США – те еще "фокусники". Они строго кого надо предупредили, а он сразу и передумал. Химатака Асада растворилась в воздухе, не успев сгуститься. Вот бы так все войны велись, мир бы порадовался. В распорядке дня "Того самого Мюнхгаузена" с 8 до 10 утра был запланирован подвиг. Всего один несчастный подвиг за целых два часа. А Пентагон может в любое время совершать их столько, сколько воображения хватит. Вот, например, сегодня он спас планету от пришельцев, от всемирного потопа, конца света, восстания огурцов – почему нет. Ведь нет же. Значит, США это предотвратили. Так и ответил министр их обороны Джеймс Мэттис, когда у него переспросили – почему он уверен, что это последнее американское предупреждение остановило "химатаку" Башара Асада.
Все-таки не зря подмостки и окопы называют одним словом – театр. Взрывы раздаются и там, и там. С той лишь разницей, что аплодисментов – когда актеры играют хорошо, а снарядов – когда политики ведут себя плохо. Если так рассуждать, то Соединенные Штаты сейчас заслужили овацию. Они ведь не ударили по Сирии, значит, их фокус удался. Другое дело, что это был театр одной страны. Но все же ловкость губ и никакого мошенничества. В начале недели они произнесли, что Асад готовит массовое отравление, а спустя два дня – что они его не допустили. "Ахалай-махалай".
Мир толком понять ничего не успел. Причем и самого главного: почему 59 "томагавков" авиабазу "Шайрат" в апреле бомбили, бомбили, но не выбомбили, коль там опять что-то затевается. А уже и не затевается. Испугался, значит, Асад решительности американской. Отступил "тиран" от своих "людоедских" планов. Стало быть, его невинные жертвы могут ждать спокойно, когда их уничтожит авиация США. Только у нее и у ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России) – патент на массовые убийства. Это вам посильней, чем распилить женщину или вытащить кролика из цилиндра. Тут мистификация с целым государством.
Хотя не таким уж и целым. Но несколько раз у Штатов этот номер вообще не получался. Ирак, Афганистан, Ливию они так и не вернули публике в прежнем состоянии. А Сирия все-таки живет, пусть и обложили ее янки своим "реквизитом": кораблями, самолетами, крылатыми ракетами. Но это ведь для привлечения внимания и создания интриги. "Никто не знает, в чем именно состоит "уловка-22". Но все обязаны ее выполнять. Ее очень удобно использовать для чего угодно. Поскольку, согласно этой же "уловке-22", никто не обязан ее предъявлять".
В 1944 году американский писатель Джозеф Хеллер в своем романе "Уловка-22" высмеивал только порядки в US Army. А будто это и про "российскую угрозу", и про "русских хакеров", и про ядовитый арсенал Асада. Это, кстати, Хеллер тогда, возможно, и не подозревая, что на века, вывел формулу американского правосудия. "Чтобы доказать чью-нибудь виновность, надо просто признать его виновным". А если все-таки потребуют доказательств, уже можно включить "артиста больших и малых театров" Жоржа Милославского. "А фамилия моя слишком известная, чтобы я ее называл".
Им бы еще машину времени, чтобы проникнуть в Сирию до того, как там оказалась Россия. Хотя можно и не в Сирию, а в Россию – в покои Иоанна Грозного, чтобы там провозгласить: "Аз есмь царь". В смысле, "I am". Над этим, видимо, работают. А пока научились останавливать Асада силой мысли. Вот так бы они во всем: "тихо сам с собою". Им же для завышения самооценки вообще никто не нужен. Захотелось, допустим, кого-то победить: придумали – за что и сказали бы, что победили. Им поверят, чтобы не расстраивать. Даже согласятся, что они – Наполеон. Они бы еще силы свои к Сирии не подтягивали – им бы цены не было. А так, возможно, не будет сил.
У Джозефа Хеллера армия США – это странный мир, полный абсурда и бессмыслицы. У него в роли злодеев выступают даже не фашисты, а американские чины, что наживаются на войне, и садисты, которые получают от нее наслаждение. Демобилизовать можно только сумасшедшего, если он об этом попросит. Но "уловка-22" еще и в том, что "всякий, кто пытается уклониться от боевого долга, не является подлинно сумасшедшим, поскольку проявляет благоразумие". Поэтому воюют все. Писателю и спустя 70 лет практически ничего в своем романе менять бы не пришлось.
Михаил Шейнкман, радио Sputnik