Очевидно, что надежды Москвы на изменение негативного тренда в отношениях с Вашингтоном после прихода новой администрации не оправдались, да и не могли оправдаться. Одно дело предвыборные выступления кандидата Дональда Трампа, когда по внешнеполитической линии ему надо было выделяться на фоне высказываний оппонентов — а те были сплошь, как сказали бы на российском ТВ, «русофобами». Совсем другое дело, когда уже вступивший в должность президент США Дональд Трамп разбирается с конкретными политическими кейсами. Взаимная риторика никакого оптимизма не добавляет: стороны буквально на глазах рушат шансы на нормализацию отношений. Владимир Путин накануне в интервью телеканалу «Мир 24» охарактеризовал отношения с США следующим образом: «Можно сказать, что уровень доверия на рабочем уровне, особенно на военном уровне, он не стал лучше, а скорее всего, деградировал». То есть при Дональде Трампе, по мнению Кремля, уровень стал еще хуже. А накануне, отвечая на вопрос о применении правительством Асада химоружия, российский лидер заметил: «Я вспоминаю в этой связи наших замечательных писателей Ильфа и Петрова. Хочется сказать: «Скучно, девочки — это мы уже все видели, наблюдали». Или в том же интервью Путин говорит о том, что Россия не допустит цветных революций: «Мы знаем различные теории, которые осуществляются в разных регионах мира, приводят к серьезной дестабилизации в этих регионах. Разумеется, ничего такого допустить не должны и будем всячески стараться соответствующим образом вести себя в России и всячески поддерживать наших партнеров по ОДКБ». По версии Москвы, ответственным за цветные революции традиционно считался Вашингтон. Трамп от Путина не отстает. В интервью телеканалу Fox Business он назвал президента Сирии Башара Асада «животным» и обвинил Россию в том, что происходит сейчас на сирийском фронте. «Если бы Россия не пошла и не поддержала это животное, не было сейчас проблемы», — сказал президент США. Есть, впрочем, нюанс: демонстрация антироссийской риторики для Трампа — один из немногих вариантов выстраивания четкой внешнеполитической линии. Любая нерешительность в разговоре с Россией во внутриполитическом американском контексте будет неизбежно восприниматься в духе предвыборных баталий о «русских хакерах» и «особых» отношениях Трампа и его администрации с Москвой. Трампу в числе всего остального вороха внутриполитических проблем нужно периодически доказывать еще и тот факт, что он — не «русский агент». Ведь американский обыватель, существуя в местной телевизионной реальности, в целом верит, что Россия — некое абстрактное «зло», пусть и не главное в мире. У России свои внутриполитические задачи и проблемы. Скажем, в отечественной экономике ситуация далеко не радужная. Переключение повестки на внешнюю политику — давно известный и периодически используемый нашими властями ход. Тут Америку в качестве основного внешнего противника и источник многих исключительно российских бед (вплоть до экономического кризиса, который, по этой логике, тоже пришел к нам из США) заместить просто некому. Наш потребитель провластной риторики и пропаганды по-прежнему убежден, что Америка — главный враг. Есть версия, мол, жесткость риторики позволяет разыграть публику, а на деле тот же Тиллерсон будет удобным для Москвы переговорщиком и сможет по-деловому «заключить контракт» с Владимиром Путиным. Дескать, мы много про вас всякого говорим, но мы же понимаем, что все это понарошку. Удобная гипотеза: и Трамп остается «нашим», и Америка — «врагом». Однако есть и риск, что именно эта жесткая риторика не позволит добиться реальной оттепели в отношениях. Слова политиков — все же не просто слова, которые можно быстро дезавуировать. Это еще и официальная позиция. И здесь работает нечто вроде самосбывающегося прогноза: постоянно повторяя, что партнер по переговорам — негодяй, сложно не поверить собственным словам. Сам факт визита Тиллерсона в Москву — позитивный сигнал. В том плане, что обе стороны смогут взглянуть друг другу в глаза, обсудить, пусть рамочно, основные точки соприкосновения. Первый шаг к разрешению проблем — признание проблем и начало их обсуждения, это скажет любой семейный психолог. Сторонние наблюдатели, да и сами активные участники процесса сегодня много рассуждают о «новой холодной войне» между двумя странами. Но, по большому счету, особых сил и средств на ведение этой войны у России, в отличие от СССР, нет. Да и внешнеполитические амбиции Москвы сегодня, несмотря на участие в конфликте в Сирии, куда скромнее СССР. Это внушает осторожный оптимизм: ведь не в последнюю очередь именно затратная холодная война с огромными военными бюджетами и привела Советский Союз к краху. Вряд ли многим в современной России хотелось бы на практике пережить нечто подобное еще раз. Трампу новая холодная война тоже без особой надобности. Конечно, поставщики Пентагона и сами генералы скажут ему спасибо — но, наверно, только они. Гонка вооружений плоха тем, что тратятся на нее обе стороны, а вот положительный экономический эффект от этого замечают только производители вооружений. И когда избиратель спросит через пару лет, — «На что идут мои налоги?», — отвечать ему будет не слишком удобно.
