Боец РФ Ваха: Не мог не пойти воевать - кто защитит дочь, когда бомбят Горловку

Ваха, командир батареи, советует мне "оседлать" двухколесного.

- Если жить хочешь, едем к передовой на мотоциклах, при атаке с воздуха на них легче метнуться в лес, затеряться на тропинках, да и врагам жаль на такую юркую мелочь тратить боеприпасы, - поясняет он.

Жить я хочу, но за руль мотоцикла не садился давненько.

- Да я до войны тоже не садился, - говорит Ваха, - а тут с него не слезаю.

Ваха бывший горловский шахтер. "Не мог я не пойти воевать. Представь, бомбят нашу Горловку нещадно, а дочке годик, не может заснуть. Кто ее защитит?" - объясняет он.

В итоге Ваха дает мне "буханку" с бойцами, а сам на зеленом байке едет впереди "расчищать дорогу". "А то тут вечно понакидают что попало, с мотоцикла виднее и небо, и земля", - говорит боец.

Именно с земли и с неба караулит бойцов смерть по дороге к линии фронта. "Понакидают" - это он про мины, которых тут не счесть.

...Артиллерия - бог войны, и именно так написано на флаге, который висит в здешнем штабе. А значит, в легендарном 60-м отдельном гвардейском штурмовом батальоне 51-й армии в составе Южного военного округа, который в 2014 году был сформирован из донецких добровольцев как "Сомали", начальник артиллерии Гуф - бог-отец.

Но боги неуязвимы. А для Гуфа ранения и контузии привычная вещь. Когда в 2017-м притащили его, истекающего кровью, с поля боя, консилиум врачей постановил: руку ампутировать. Потому что раздроблена была она капитально, только на коже и держалась. Но хирург сказал как отрезал: сделаю все возможное, будем бороться. И - не отрезал, многочасовой сложнейшей операцией спас руку. И Гуф вернулся на фронт, говорит: надо довести дело до конца.

- Я по жизни однолюб: если служить - то в легендарном "Сомали", - говорит Гуф.

- Во всем однолюб?

- А как же! С женой 26 лет вместе. Трое детей. В 2014-м, когда все началось, продавцом в Дмитровке работал, специальность совсем мирная, дети маленькие, трое. И всей семьей все лето просидели в подвале под украинскими снарядами. Все рушится, соседи гибнут. Как это терпеть, кто защитит детей? Хотел сразу рвануть на фронт, да семья не пускала. Надеялись, что все кончится быстро, но и год, и два ВСУ терроризировали наш Донбасс, и я не стал уже никого слушать - ушел на фронт.

Позывной Николай Губченко взял созвучно фамилии - "сомалийцы" не скрывают от врагов ни имен, ни лиц.

- С гражданки пошло, еще когда в магазине работал, пацаны Гуфом меня называли. Была у нас в семье династия водителей - братьев моих, а теперь, наверное, начнется династия военных, потому что младший сын-десятиклассник хочет в офицеры, а старший Игорь уже сейчас с нами защищает Родину.

Мы едем мимо села, разрушенного украинской артиллерией просто в пыль - развалины всех зданий мне максимум по пояс. "Ни одного дома не осталось, - сокрушается Гуф. - Вот чтобы такое никогда больше не повторялось, мы и должны победить. Сыновья мои никогда раньше не видели себя военными, а теперь это поняли. Хотя, конечно, для обычного человека очень тяжело".

- Говорят, сильно изменилась тактика артиллерийского боя?

- Конечно. Было понятие контрбатарейная борьба. Из этого и позиции выбирали. Теперь артиллерия артиллерию не боится, "арта" против "арты" почти не применяется.

- Почему?

- Артиллерия, конечно, точна, но еще надо попасть. А беспилотники попадают при любом раскладе.

Наш водитель с позывным Лысый вовсе не лыс - нормальная шевелюра и густая борода, только за годы войны она стала седой. Мы летим за мотоциклом Вахи по разбитой снарядами и гусеницами дороге - сначала по остаткам асфальта, потом там, где асфальта никогда и не было, потом там, где никогда не было и дороги. Как удается Лысому вести видавшую виды битую "буханку" по непролазной грязи с такой скоростью? "Важна не машина, а прокладка между рулем и сиденьем, - отшучивается он, азартно крутя руль, - А воронки и ухабы тут не главная беда. Миной может оказаться все что угодно, видали мы мины, замотанные в зелень, выглядят как палки. Есть как пачки сигарет. Как что угодно. А мин-лепестков в зеленке вообще немерено - одна "Баба-яга" может сбросить их пару сотен!"

"Яга" и прочие беспилотники - вторая опасность - та, которая с неба. Никогда еще ни в каких человеческих войнах смертоносных "птичек" не было так много, ежедневно сотнями атакуют они наши позиции. Вон одна из них приближается - своя? Чужая? Но проносится явно мимо. Ушла. И снова пищит зуммер радара, вычисляющего подлет беспилотников. "Уже две полоски!" - пугаюсь я.

- Две полоски тут не повод для кипежа, еще далеко, забей, - успокаивает сомалиец Ник. Однако он ни на секунду не выпускает из рук автомат. Если беспилотник атакует, вариант один: выскакивать из машины и бить по нему из всего огнестрельного, что есть. Оружия нет в машине только у меня, и я чувствую себя бесполезным грузом. Остальной груз в "буханке" очень полезный: картошка, яйца, вода, хлеб, боеприпасы. Без всего этого на фронте не выжить.

Но вот полосок становится три, четыре, это совсем близко, и Ник врубает глушилку: дрон собьется с маршрута и не сможет по нам ударить.

- Поэтому пищащие не так страшны, - говорит Лысый. - Вот на днях увязался за нами ночью оптоволоконный - светится, а писка нет. Эти не собьются с курса, ни сканер его не видит, ни глушилка не берет. Еле ушли, взорвался сзади.

Пригодился Лысому опыт мирной жизни, в которой он работал дальнобойщиком: тут, на фронте, тоже нужен водитель от бога. Чтобы ребятам довезти картошку. Чтобы его напарник Ник выжил и поехал когда-нибудь к своей внучке - ведь ей уже два года, а он еще ни разу ее не видел. Чтобы скорее победа и - мир.

Но если есть у "арты" бог-отец, значит, есть и бог-сын.

К нему-то мы и едем.

Огненный столб, птицы срываются с веток, листья взлетают салютом - это просыпается тринадцатиметровый "Гиацинт". На счету этой пушки множество уничтоженной вражеской техники, живая сила, укрепления, блиндажи: в войсках говорят, что артиллерия сомалийцев не знает промаха.

Командир орудия - Хоттабыч, прозван так за волшебную точность стрельбы и длинную бороду. Это и есть Губченко-младший, Игорь Николаевич.

- Я и на гражданке с бородой ходил, так и воевать пришел, - рассказывает он. - Думал, в армии побреют налысо за казенный счет. А вот и нет: на фронте важнее что в голове, а не на голове. Я ж программистом был на гражданке. Для артиллерии самое то.

Программист - профессия современная, немало его коллег уехали сегодня за рубеж за длинным долларом. Но у Игоря другая жизненная программа. Он ровесник века. Когда ему было 14 - украинские войска нещадно громили его Дмитровку, гибли соседи. А когда ему стукнуло 16 - отец подался добровольцем в "Сомали". Немудрено, что в этот знаменитый батальон мечтал попасть и Игорь.

Про себя рассказывать не любит, лучше про своих бойцов: - Вот Захар у нас герой - недавно атаковал нас вражеский дрон, так Захар его сбил из автомата.

- Да, "Баба-яга" подбила "буханку" наших соседей, видишь, вон она лежит, - рассказывает мне Захар. - А я на мотоцикле еду, вижу - машина горит, бойцы ранены, дрон атакует, ну я спешился и давай бить в него из автомата! И попал! А сейчас нам, кстати, еще шикарный беспилотник выдали, он вражеские дроны сбивать может. И ружья, и оборудование для борьбы с "птичками" имеются на каждой позиции. Отобьемся!

До передовой километра четыре, но, как говорит Гуф, у артиллерии своя передовая. По статистике, сегодня именно всевозможная "арта" дает более 90 процентов поражения врага.

У Химика позывной тоже пошел от его фамилии. "Работал раньше на шахте Румянцева в Горловке. Били ВСУ по нашей Горловке нещадно, а у меня там родители, жена, трое детей, сколько можно было терпеть? Вот и взял оружие, и пришел добровольцем к нашим защитникам в "Сомали", еще при легендарном Гиви. Боятся родные, конечно, за меня, но считают героем, как и всех "сомалийцев".

Очередной дрон-камикадзе с мерзким жужжанием проносится над нашими головами. Замираем, но без стрельбы - нельзя раскрывать позицию батареи, поэтому строгий приказ, о котором рассказал мне Гуф: бить по дронам, только если они первыми начнут атаковать.

- А у меня отец воевал, да попал под списание, вот я и пошел вместо него, - рассказывает Алексей (позывной Леха). - Ребенок растет у меня маленький, как и у большинства наших бойцов. Так чтоб дети наши не видели войны, нет у нас другого пути - надо стоять тут до победы, и мы так и будем делать.