«Десантобоязнь» полностью искорежила схему обороны Крыма

В 1920-1930-х годах обстрелы побережья, произведенные линкорами и крейсерами интервентов, не критично рассматривались в штабах Красного флота. Говорить о том, что в 1918-1920 годах «братишки-клёшники» часто не желали воевать с интервентами, слабо знали материальную часть и т.д., красные военморы не могли по идеологическим причинам. В итоге возможности крупных артиллерийских кораблей в борьбе с берегом были сильно преувеличены.

С начала 1920-х годов советское руководство жило под страхом образования коалиции капиталистических государств и ожидало появления англо-французского флота на Балтике и в Черном море, то есть повторений событий 1854-1855 и 1918-1920 годов. Отсюда главной задачей советского флота был бой на минно-артиллерийской позиции в районе собственных военно-морских баз.

В соответствии с нашей военно-морской доктриной промышленность гнала в больших масштабах легкие скоростные торпедные катера и одномоторные легкие истребители, способные действовать в радиусе до 100 км от военно-морских баз. К 22 июня 1941 года наши флоты не имели ни одного серийного мореходного килевого торпедного катера и ни одного дальнего истребителя.

Но в августе 1940 года кардинально изменилась военно-политическая обстановка в мире. Потенциальные противники нашего флота перестали представлять опасность для СССР.

Казалось бы, наши политики и адмиралы должны были немедленно радикально изменить военно-морскую доктрину. Теперь в Европе единственным противником могла быть только Германия, которая не имела ни одного не только корабля, но и боевого катера на Чёрном море.

Румынский флот, в составе которого были четыре эсминца и одна подлодка, в счет не шел. Кстати, он себя и не проявил в 1941-1944 годах. Увы, Главный морской штаб (затем – Главный штаб ВМФ) оставил в силе все планы 1930-х годов по действиям на Черном море. Единственное, что вместо гранд-флита Великобритании в супостаты черноморцам записали итальянский флот.

Посылка итальянских кораблей в Черное море никогда (до 1942 года) не планировалась ни Муссолини, ни правительством, ни Супермарине.

Кстати, в операции «Барбаросса» даже не было предусмотрено участие кригсмарине в боевых действиях на Черном море. Германские генералы считали, что все советские базы и порты будут захвачены с суши.

Десантобоязнь дошла до маразма. Нарком ВМФ Николай Кузнецов сообщил Филиппу Октябрьскому, командовавшему тогда Черноморским флотом (ЧФ), что к Батуми движется эскадра с большим десантом, и там начали срочно готовиться к обороне. В районе Туапсе 8 июля 1941 года 157-я стрелковая дивизия, занявшая оборону на берегу в ожидании десанта, открыла огонь из полевой артиллерии по транспорту «Громов», совершавшему обычный рейс по маршруту Туапсе – Новороссийск.

Еще в начале июня 1941 года Октябрьский, ссылаясь на разведку флота, доложил Кузнецову, что в Черное море вошли 10-12 германских подлодок. Тот, не мудрствуя лукаво, 7 июня приказал Военному совету ЧФ выставить противолодочные сети в Керченском проливе для недопущения прохода подлодок в Азовское море. Замечу, что в Азовском море максимальная глубина всего 13 м.

Адмиральские страхи и установка противолодочных сетей не остались незамеченными для младшего командного состава. С 22 июня на флоте началась «перископомания». Уже 24 июня в 11.30 и в 13.20 канонерская лодка «Красная Армения» была дважды «атакована» подлодкой противника.

25 июня в 11.15 у мыса Сарыч близ Севастополя заметили перископ ПЛ. Почти одновременно пограничный малый охотник в районе реки Шохе (между Туапсе и Сочи) обнаружил и атаковал ПЛ. В нескольких километрах другую подлодку заметили с наземного пограничного поста. Всего за первые три месяца войны, судя по победным реляциям, было «потоплено» не менее 15 вражеских субмарин.

Но самым страшным и непоправимым последствием войны с «итальянским флотом» стала установка минных заграждений возле своих же баз в районах Одессы, Керченского пролива, Новороссийска, Туапсе и Батуми. Всего с 23 июня по 21 июля для создания оборонительных минных заграждений было выставлено 7300 мин и 1378 минных защитников, то есть более 73% имевшихся на флоте морских якорных мин и более половины минных защитников.

На этих минах только за первые 12 месяцев войны погибло 18 боевых и транспортных судов Черноморского флота и около десятка судов получили тяжелые повреждения. Среди погибших были эсминцы «Смышленый» и «Дзержинский», а эсминец «Способный», взорвавшийся на своей мине у Севастополя, был отведен в базу, но восстановить его так и не удалось. Только на транспорте «Ленин», подорвавшемся на своей мине у мыса Сарыч, погибли 650 моряков и десантников.

А сколько кораблей противника погибло или было повреждено на минах адмирала Октябрьского? До взятия Севастополя – ни одного! По очень простой причине – их не было: итальянский флот в черноморской акватории существовал лишь виртуально, в головах адмиралов.

Но бедствия от своих мин не ограничились потерей 18 судов. Для прохода наших кораблей в Севастополь в огромном минном заграждении от мыса Евпаторийский до мыса Сарыч (около 4 тыс. мин) было оставлено лишь три узких фарватера. «Недостаточно продуманная система фарватеров, слабое навигационно-гидрографическое обеспечение значительно затрудняли плавание в этом районе своих судов.

Кроме того, с декабря из трех оставленных проходов два простреливались немецкой артиллерией, установленной на побережье, поэтому пользовались одним, состоявшим из двух колен шириной 3 мили», – читаем мы в источнике.

Транспорты и корабли, идущие в Севастополь, должны были проходить по этим фарватерам только в условиях хорошей видимости и в сопровождении тральщиков. В результате боевые корабли и транспорты были вынуждены стоять у кромки минного заграждения по многу часов, а иногда до двух суток. И всё это под воздействием германской авиации и артиллерии. Время перехода судов с Кавказа в Севастополь возрастало в 2-3 раза.

Долгие годы идут споры, почему был сдан Севастополь, а свыше 150 тыс. его защитников убиты или взяты в плен. Рассекреченные советские и германские документы, показания очевидцев, повреждения кораблей, изучения поисковиками развалин ДОТов и береговых батарей неопровержимо свидетельствуют о том, что основных причин сдачи Севастополя было пять.

Во-первых, боязнь десантов итальянского флота привела к тому, что во время штурма Перекопа частями генерала Эриха фон Манштейна почти половина советских войск в Крыму занимала позиции не на перешейках, а на побережье на «десантоопасных направлениях».

Во-вторых, командование ЧФ, опасаясь тех же итальянских десантов, распорядилось построить десятки береговых батарей калибра 100-152 мм почти по всему периметру полуострова. Пушки и личный состав для них взяли с береговых батарей Севастополя и кораблей ЧФ. Итальянский флот не появился, и все эти батареи были взяты немцами с суши. А ведь эти дальнобойные морские орудия могли принести огромную пользу при обороне Севастополя.

В-третьих, адмирал Октябрьский решил, что немцы захватят Севастополь в начале ноября или по крайней мере в декабре 1941 года, и в ноябре-декабре вывез из Севастополя на Кавказ более половины боекомплекта и более половины зенитной артиллерии.

Замечу, что нужды ни в боезапасе, ни в артиллерии на Кавказе не было. Мало того, уже в январе 1942 года Октябрьский распорядился начать перевозку боекомплекта с Кавказа обратно в Севастополь.

В-четвертых, в самом конце 1941 года нарком ВМФ Кузнецов распорядился вывести с Черного моря в Средиземку пять крупных советских транспортных судов и несколько иностранных, оказавшихся под советским контролем. Нарком не мог не знать, что к этому времени подписано соглашение с США о поставке в СССР десятков больших транспортных судов типа «Либерти». И они прибыли и на Север, и на Тихий океан.Главной же причиной сдачи Севастополя стали минные поля, выставленные в июне 1941 года.