Массированный налет укро-БЛА – вспомним опыт Первой мировой

Средства противовоздушной обороны России в ночь на 1 сентября отражали атаку над 15 российскими регионами. Всего уничтожено 158 украинских беспилотников самолетного типа, сообщило Минобороны России. 10 из них были нацелены конкретно на Москву.

Массированный налет укро-БЛА – вспомним опыт Первой мировой
© Свободная пресса

Понятно, что подавляющее число украинских тихоходных дронов все-таки уничтожается. Но их число непрерывно растет, и в какой-то момент наша ПВО просто может захлебнуться в их количестве. И возникает вопрос – каким образом мы можем расширить борьбу с этой напастью? Один из очевидных на первый взгляд ответов – привлечь к этому делу малую авиацию. Тем более, что «Свободная пресса» уже писала о том, что на Украине для борьбы с «Геранями», да и с беспилотниками побольше, начали использовать учебно-тренировочные двухместные Як-52. Экипаж – пилот и стрелок с дробовиком.

Можем ли мы реализовать подобную схему? С таким вопросом «СП» обратилась к летчику-испытателю, Герою России Андрею Синицыну. Он, в числе прочих самолетов, включая «вертикалку» Як-141, испытывал и многие машины, относящиеся к малой авиации. И на небольших самолетах летает по сей день.

«СП»: Андрей Александрович, что-то вспомнилось – в свое время нужно было внедорожники ставить на учет в военкомате. Нет ли смысла и малую авиацию как-то использовать для решения оборонных задач. Против массовых налетов придется выставлять и свою какую-то массовость…

– Это вопрос законодательства. Но это даже не главное. Ну, подчинили – а кто летать на них будет? Какие задачи выполнять? И тут такой момент – ничего кроме наблюдения машины, специально не дооборудованные для решения таких задач, выполнять не могут. Если говорить о борьбе с беспилотниками, то на борту должно быть какое-то вооружение, какое-то прицельное оборудование. И по сути, мы возвращаемся к авиации времен Первой мировой… Полагаю, если на воздушных судах малого класса и устанавливается радиолокационное оборудование, то в любом случае это не массовое явление. В этой ситуации все равно главным моментом является именно обнаружение «неопознанных объектов». Мы можем поднять десятки самолетов, но обнаружить они вряд ли что смогут.

Но если двигаться в этом направлении – оснащать поршневые самолеты специальным оборудованием для борьбы с БЛА, включая некие контейнерные РЛС – то с учетом скорости принятия решений, принятой у нас, до первого значимого результата пройдет четверть века.

А заниматься самодеятельностью – себе дороже, ты и окажешься крайним.

«СП»: А кто у нас сейчас летает на малых самолетах? Их в принципе можно привлечь для решения такого рода задач?

– Возрастной диапазон – от 18 до 80 лет. Летать умеют, но вопрос – как их сорганизовать. Управлять людьми, способными купить себе собственный самолет, не так просто. Замечу, что во времена Советского Союза такой вопрос вообще бы не стоял – в системе ДОСААФ было полно подготовленного народа, случись нужда – было бы, из кого выбирать. И техника была, да и возможности ее дооборудования под конкретные задачи тоже имелись. Нашлись бы и летчики, и стрелки с дробовиком.

А сейчас ситуация такая, что использование имеющейся малой авиации для борьбы с БЛА – путь тупиковый.

«СП»: А что делать?

– Проблема в том, что все наши штатные системы ПВО легко отслеживаются натовскими спутниками, и уже маршрут налетов выстраивается так, чтобы пройти по незакрытым локаторами коридорам. Ну и профиль полета – летят они очень низко.

В такой ситуации, полагаю, стоило бы набраться мужества и вооружить людей дробовиками, выстроив некую цепочку на угрожаемых направлениях и возле объектов, которые могут подвергнуться нападению. Дежурства в деревнях. Увидел, что что-то жужжит – сбивай.

«СП»: Раз вспомнили Первую мировую, то на ум приходят звукоулавлители-пеленгаторы с раструбами. На современной элементной базе их вроде несложно-то сделать…

– Сделать-то можно, но, как уже говорилось, в условиях нашей бюрократии быстро не получится. Задача простая – нужно всех построить, поставить задачу и спрашивать ее своевременное исполнение. Чего у нас, как я понимаю, не происходит.