Американские технологии казахского протеста

Стремительное развитие «газовых» протестов в Казахстане не могло быть стихийным. Чтобы убедиться в этом, достаточно было даже беглого взгляда на распространявшиеся в Сети многочисленные видео из Алма-Аты, Актау и Актобе.

Десятки и сотни крепких молодых мужчин уверенной походкой быстро шли к административным зданиям, блокировали, поджигали и захватывали их; нападали на полицию и военных; перекрывали дороги; разбирали заранее заготовленное оружие; строили баррикады.

Они появились в крупных городах Казахстана будто из ниоткуда, среди них были «лица с опытом участия в военных действиях», как утверждает сейчас департамент полиции Алма-Аты. Высокий уровень боевой подготовки участников «мирных» протестов в казахстанских городах виден в том, как ловко они переодевались в военную и полицейскую форму, чтобы скомпрометировать силовиков. И в том, как были оперативно захвачены семь оружейных магазинов в Алма-Ате.

Именно такие подготовленные боевики устроили «цветную революцию» в Армении, приведя к власти Никола Пашиняна, во многом – подобными же методами. Причина неожиданного успеха армянского майдана и протестного блицкрига в первые дни казахских событий кроется в применении новых социальных технологий, совершенно не схожих с теми, которые практиковались во время украинского майдана или «болотных» событий 2011-2012 годов в России. Суть новой протестной технологии состоит в децентрализации принятия решений, а поскольку единого центра протеста нет, то силовикам и «гасить» некого. Когда в ходе протестов полиция арестовала одного из лидеров националистической оппозиции Жанболата Мамая, ничего не изменилось. Протесты только разгорелись. Мамая побили и выпустили.

Новая тактика протестующих основана на своего рода социальном блокчейне, то есть технологиях, выстроенных на абсолютном доверии, когда войти в систему крайне сложно, если вообще возможно. Таким образом, проникнуть в протестные сети может разве что глубокий «крот», изначально «зашитый» в проект. Именно так организованы, к слову сказать, семейные ячейки албанской мафии, которая на сегодняшний день является самой мощной преступной силой в Европе.

А недавний казахский протестный «блицкриг» словно бы списан с современной пентагоновской концепции мультидоменной войны (the multi-domain battle), о которой рассказал в своей статье на сайте Института современных войн при Военной академии США в Вест-Пойнте глава Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США генерал Марк Милли. Новую тактику американской пехоты он назвал «сетевым роением» (networked swarming), разделив ее на четыре этапа: найти цель, сосредоточиться, атаковать и рассеяться.

Именно так действовали боевики в Казахстане. С одним отличием – поскольку армия и полиция сопротивления не оказывали, фаза рассеивания была исключена. Боевики просто захватывали административные здания, оружейные магазины по заранее разработанному оперативному плану и шли дальше. Тактика «сетевого роения» основана на так называемой стигмергии. Стигмергия – одна из форм биологической самоорганизации, в ходе которой создаются сложные структуры без какого-либо планирования, контроля и даже прямой связи между индивидами. Стигмергия является свойством коллективного взаимодействия термитов, а теперь – и участников массовых протестов. Роевая стигмергия позволяет создавать самоорганизующиеся стаи, которые действуют на основе четко установленных правил (найти цель, сосредоточиться, атаковать, рассеяться) и функционируют без электронных сообщений. Принятие решений на основе раз и навсегда установленных правил заменяет иерархические структуры команд на предопределенный набор ответов на конкретные ситуации.

Способность «младших командиров» (то есть тех «лиц с военным опытом», которые руководили боевиками в городах Казахстана) быстро применять эти правила, не полагаясь на команды сверху, значительно увеличивает мобильность таких групп. Тактика стигмергии была предложена американским военным экспертами Центра новой американской безопасности (CNAS), специализирующегося по гибридным войнам, к числу которых можно отнести и казахстанский протестный блицкриг в январе 2021 года.

Когда власть пытается нейтрализовать протестное движение, работая против майданных технологий, она обречена на неудачу, потому что здесь мы имеем дело с технологиями на основе иррегулярной активности, в основе которых лежит мобильность, тактика удара и отхода, как только появляются «регуляры». Плюс самосинхронизация и директивные методы управления на горизонтальном уровне – внизу сами принимают решение, как действовать и где выбрать место для следующей атаки. Именно поэтому отключение интернета не могло остановить протесты в Казахстане, но лишь осложнило деятельность силовиков. Кроме того, даже в условиях отключенного интернета, командиры боевиков могут переговариваться и отдавать команды по одноранговым сетям.

Протестная стигмергия в Казахстане не могла реализоваться без поддержки высших лиц в силовых структурах. Сейчас достаточно очевидно, что ключевую роль в попытке государственного переворота сыграл глава Комитета национальной безопасности Казахстана Карим Масимов. Сейчас в экспертном сообществе идет неспешная дискуссия, каким агентом был господин Масимов – двойным или тройным. И каких спецслужб. В начале 90-х Масимов стажировался в Колумбийском университете (США), который находится под непосредственным патронатом Бюро разведки и исследований Госдепа США. Вряд ли американские спецы упустили случай наладить сотрудничество с таким стажером. Масимов – уйгур по национальности, и его могли использовать для работы по Китаю, в составе которого находится Синьцзян-Уйгурский автономный район.

В сентябре 2009 года Масимов встречал в Астане члена Королевского дома Великобритании, принца Майкла Кентского, который в свое время служил в британской военной разведке, и обсуждал с ним проекты участия Великобритании в образовательных проектах в Казахстане. С британским разведсообществом у Масимова, по некоторым данным, также установились взаимовыгодные отношения. В декабре 2010 года, во время визита в Турцию, Масимов встретился с Реджепом Эрдоганом, который тогда пребывал в ранге премьер-министра, и решил с ним ряд щекотливых финансовых проблем. Можно ли на основании таких доверительных отношений считать Масимова еще и турецким агентом? Возьму на себя ответственность ответить положительно на этот вопрос.

В июне 2016 года группа боевиков совершила нападение на оружейный магазин и воинскую часть в Актобе. В июле того же года силовики обезвредили группу террористов, намеревавшуюся напасть на российский военный объект «Балхаш-9», расположенный в Актогайском районе Карагандинской области Казахстана на берегу озера Балхаш вблизи поселка Гульшат.

Вскоре после событий в Актобе я принял участие в круглом столе, проводившемся по инициативе руководства Росгвардии РФ, который был посвящен «технологиям противодействия цветным революциям и «управляемому хаосу». В своем выступлении я отметил, что в чистом виде «цветных революций» уже не будет. Новая концепция «стратегического смешивания» западных спецслужб – это синергия социального протеста, революционного джихада и криминальных мятежей силами этнических ОПГ. Плюс – подрывные действия по российской периферии. В том числе в Казахстане.

С тех пор прошло немало времени, но руководство Казахстана оказалось не готовым к очередной попытке западных спецслужб и их местной агентуры подорвать основы казахстанской государственности. В разгар протестных выступлений казахстанские силовики задержали и обезвредили боевиков группировки «Таблиги Джамаат», которые должны были координировать действия местных исламистов. Своевременное вмешательство вооруженных сил ОДКБ спасло республику от гражданской войны и погружения в джихадистский хаос.

Если власти Казахстана не выяснят, кто из высших силовиков руководил подготовкой госпереворота в республике и не идентифицируют всех «младших командиров» боевых групп, участвовавших в протестном блицкриге, то новые события подобного рода не заставят себя ждать.