«Смерть Сталина должна использоваться в национальных интересах США»: как ЦРУ готовились к уходу вождя СССР

В США надеялись, что после смерти Сталина в Советском Союзе наступит политический кризис, который они смогут использовать в своих интересах. Главное для Вашингтона было вывести из-под влияния СССР страны-сателлиты и по возможности установить контроль над самой Москвой.[С-BLOCK]

После окончания Второй мировой войны, по мере того как бывшие союзники постепенно превращались во врагов, американская разведка все более пристально стала следить за здоровьем Сталина. Особенно активизировались заокеанские спецслужбы осенью 1945 года, когда советский вождь перенес инсульт, едва не стоивший ему жизни. Они знали, что соратники Сталина были сильно обеспокоены фактом ухудшившегося здоровья вождя.

С сентября 1947 года свои взоры в сторону Москвы направило только что созданное Центральное разведывательное управление (ЦРУ). Однако основную информацию о состоянии здоровья Сталина Вашингтон получал по дипломатическим каналам, так как ЦРУ практически не имело своих агентов в советской партноменклатуре. Аналитику пришлось проводить, основываясь лишь на гипотетических представлениях о положении дел в СССР.

В январе 1948 года первый руководитель ЦРУ контр-адмирал Роскоу Хилленкоттер пригласил к себе команду экспертов и поставил перед ними задачу спрогнозировать, что будет с политической системой в Советском Союзе, как будет осуществляться управление страной если Сталин умрет уже в ближайшее время или по каким-то причинам окажется недееспособным.

Рассекреченные отчеты ЦРУ позволяют нам понять представления Вашингтона о ситуации в СССР на конец 1940-х годов. Там полагали, что в случае ухода Сталина более целесообразным окажется сохранение власти в руках одного лица, что отвечает «духу и традициям русского народа», а также «природе советской политической системы». Коллегиальное управление СССР за океаном считали маловероятным. Главным преемником Сталина американская разведка называла Вячеслава Молотова, давнего и верного соратника вождя.

Однако уже в начале весны 1949 года стало очевидно, что эксперты ЦРУ просчитались в своей ставке на Молотова. 4 марта министр иностранных дел был снят со своего поста, а его жена арестована, что означало только одно: Молотов попал в опалу. Как отмечали позднее российские историки, заговор против Молотова спланировали Берия и Маленков, чтобы, устранив опасного соперника, расчистить себе дорогу к власти.

Следующее допущение, спрогнозированное аналитиками ЦРУ, касалось уменьшения влияния СССР на союзников по соцлагерю после смерти Сталина, который пользовался среди них большим авторитетом. Более того, за океаном предсказывали усиление в коммунистическом мире позиций Китая во главе с харизматичным Мао Цзэдуном и ухудшение взаимоотношений между Пекином и Москвой. В данном случае история подтвердила правильность этих прогнозов.

5 марта 1953 года Иосиф Сталин умер. Это событие явилось поворотным моментом в формировании новой американской политики в отношении СССР. Отныне США вовсю будут использовать возможности информационно-психологической войны, чтобы ослабить позиции Москвы и дискредитировать ее руководство в глазах остального мира. Старт этой политике дал Меморандум №SE-39 для комитета по психологической стратегии при президенте США, известный как «План психологического использования смерти Сталина» (Plan for Psychological Exploitation of Stalin’s Death), который увидел свет 13 марта 1953 года – через неделю после смерти советского вождя.[С-BLOCK]

В документе четко прописывалось, что смерть Сталина и последующая передача власти должны использоваться в национальных интересах США. Авторы Меморандума акцентировали внимание на двух фундаментальных целях. Первое, необходимость уменьшения влияния Москвы на страны коммунистического блока, что приведет к снижению роли СССР в международных делах. Второе, изменение природы советской системы в той мере, в какой это будет соответствовать духу и целям Устава ООН.

В Вашингтоне были уверены, как бы тщательно ни была продумана Кремлем процедура передачи власти она неизбежно приведет к потрясению системы, сделает ее менее стабильной и более уязвимой. В понимании аналитиков ЦРУ, тоталитарной системой может руководить только деспот, каким и был Сталин, а значит его наследником должен быть лидер, способный удерживать власть такими же жесткими методами.

Называя Сталина «беспощадным автократом», американские эксперты тем не менее отдавали должное его умению не вовлекать СССР в безрассудные действия на международной арене. Будет ли его преемник одновременно жестким, чтобы держать ситуацию в стране под контролем, и дипломатичным, чтобы не создавать негативных прецедентов в международной политике? – завались вопросом за океаном.

Для успеха американской стратегии в отношении Советов Меморандум призывал учитывать ряд важнейших факторов:

1. Насколько быстро и уверенно будет осуществлен трансфер власти, что будет свидетельствовать о степени его подготовленности.

2. Сможет ли советский номенклатурный аппарат действовать так же решительно и эффективно, как в годы войны? Если да, то это станет свидетельством того, что власть сосредоточена в руках небольшой и управляемой группы людей.

3. Как будет происходить укрепление контроля над военными и силами госбезопасности. От этого будет зависеть, кто окажется более влиятельной политической фигурой – Жуков или Берия.

После опалы Молотова американские аналитики сосредоточили свое внимание на фигуре Маленкова, который в СССР считался наиболее вероятным преемником Сталина. Особенно усилились позиции Маленкова в глазах ЦРУ после речей на похоронах Сталина, где подчеркивалась «физическая и политическая сила великого русского народа». «Тот факт, что Сталин был грузином, а Маленков — русским, может иметь символическую важность», – отмечали авторы документа.

В Меморандуме также акцентировалось внимание на факторах, способных вызвать озабоченность новых кремлевских властей. Среди них, лояльность режимов стран-сателлитов, взаимоотношения с коммунистическим Китаем, поддержание внутренней безопасности, проблемы национальных меньшинств, контроль госаппарата над армией и народом.

Все это, по мнению экспертов ЦРУ, могло бы привести к целому ряду сложностей для Советского Союза, в том числе разногласиям внутри Политбюро и ухудшению отношений с союзниками. С другой стороны, ослабление Москвы способствовало бы укреплению единства Западной цивилизации и усилению лидерства Соединенных Штатов Америки.

Большое значение в «психологической войне» против СССР уделялось так называемым «активам США», среди которых первое место отводилось личности президента Дуайта Эйзенхауэра. Следом называлось дипломатическое лидерство США, определяемое госсекретарем Алленом Даллесом и представительством США в ООН. Далее отмечались военный потенциал и экономическая мощь страны.[С-BLOCK]

Согласно Меморандуму, США должны были максимально активно использовать как режим межвластия, так и ситуацию, когда новый лидер СССР уже займет свой пост. Вашингтон обязан был всячески вовлекать Советы в принятие важных и сложных решений, которые могли бы привести к расколу в руководстве страны. При этом рекомендовалось избегать чрезмерного давления на Москву, в том числе «угроз или бряцания оружием», что способно было лишь консолидировать Политбюро. А вот стимулирование разногласий внутри верхушки Кремля – между Маленковым, Берией, Молотовым и Булганиным – только приветствовалась.

Провоцируя принятие Москвой непопулярных решений, ЦРУ рассчитывал вызвать усиление разногласий между СССР и странами-сателлитами, в первую очередь, Китаем, а возможно и развитие неприязни к новому кремлевскому руководству со стороны многонационального советского населения.

В Белом доме, конечно, понимали, что на пути психологической войны против СССР они столкнутся с предсказуемыми препятствиями. Главные из них, появление недовольства среди «стран свободного мира» усилением гегемонии США на международной арене, негативная реакция союзников на долговременные экономические и политические цели США. Помимо этого, за океаном опасались, что отрицательную роль могло сыграть «американское наследие», заключавшееся в череде задолженностей и ошибок, накопленных за предыдущие годы.

Аналитики ЦРУ разделили План на три этапа. Первый – «Начальный рывок». Этому этапу отводилось несколько недель, в течение которых были оправданы риски и большие расходы. Главная задача «Начального рывка» – поддерживать в советской элите нервозность в преддверии смены власти. В этот период предполагалось выступление Эйзенхауэра.

Этап «Продолжение» подразумевал балансирование между «кнутом» и «пряником», то есть между выстраиванием доверительных или агрессивных отношений с Советами в зависимости от поведения последних. Целью этого этапа было подведение промежуточных итогов и прощупывание политической почвы в СССР, «чтобы найти, где проросли брошенные семена».

Третий этап – «Кульминация» – должен привести к нарастанию открытого внутреннего конфликта в коммунистической системе, как в самом СССР, так и среди его союзников. Если открытого конфликта не произойдет, то, по словам авторов документа, «стратегия все равно окажется полезной для достижения нашей основной цели».

Кроме общих политических шагов ЦРУ предлагало осуществлять в отношении СССР вполне конкретные решения. К примеру, речь об установке мемориала в одной из европейских стран в память о воинах, сложивших головы в борьбе с нацизмом. При этом спонсорами возведения монумента должны были выступить американские военные. По замыслу авторов идеи, Вашингтон обязательно должен был направить приглашение на открытие памятника в Москву. Если бы откликнулись – хорошо. США в таком случае получили бы возможность укрепить свои миротворческие позиции. В случае отказа СССР поставил бы себя в положение державы, «не желающей укреплять мир между народами».

Нам неизвестно, был ли утвержден «План психологического использования смерти Сталина», но можно предположить, что отдельные его пункты были приняты на вооружение. Это в значительной степени относится к ухудшению советско-китайских отношений, чему конечно поспособствовали американцы. Как отмечал в одном из интервью генерал-полковник, бывший заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР Адриан Данилевич, в 1970-е годы СССР не столько опасался США, сколько Китая. Поэтому «наиболее усиленные группировки войск создавались на востоке, и обычные типы оружия в первую очередь поставлялись туда. Почему так? Потому что сознавали: на Западе более трезвые политики и более разумные военные деятели, чем были в Китае».