Приднестровский сценарий для Донбасса
Почему конфликт на юго-востоке Украины не переходит из «горячей» фазы в «холодную».
Отличительной особенностью кризиса в Донбассе является то, что он уже почти восемь лет не переходит из «горячей» фазы в «холодную». А ведь практически все подобные конфликты на постсоветском пространстве быстро преодолевали стадию боевых действий.
Достаточно вспомнить Приднестровье. Там сражения продолжались буквально три-четыре месяца — с марта по июль 1992 года. Сегодня, спустя почти 30 лет, политического урегулирования в Приднестровье как не было, так и нет. Но никому даже в голову не может прийти, что на Днестре вновь развернутся бои и будет литься кровь.
Вооружённые силы Молдавии чисто символические. Игорь Додон, будучи президентом Молдавии, и глава непризнанной Приднестровской Молдавской Республики неоднократно встречались. Додон даже посетил Тирасполь. Ни одна политическая сила в Молдавии не ставит вопрос о возвращении Приднестровья силой. Внешнеэкономическая активность предприятий левого берега Днестра проходит с согласия молдавских государственных органов.
Более того, и в Абхазии, и в Южной Осетии сегодня также тишина. После 2008 года в Тбилиси также не поднимают вопроса о вооружённом решении территориальных конфликтов. Почему же ничего подобного не наблюдается в Донбассе? Напротив, 9 декабря Владимир Путин сказал, что «то, что сейчас происходит в Донбассе, мы с вами хорошо видим, знаем. Это, конечно, очень напоминает геноцид». Подобные слова очень остры и ярко характеризуют ситуацию.
Главная причина — нежелание Киева признавать гражданский характер конфликта, его внутриполитическое основание. Для властей Украины это только и исключительно военный конфликт с Россией, «отражение агрессии». Кишинёв и Тбилиси могли сколько угодно говорить о поддержке Россией «сепаратистов», но они признавали объективную обусловленность противостояния этническими и иными различиями. Киев же отрицает в принципе возможность причин для раскола страны. По официальной версии, события в Крыму, Донбассе, Одессе, а также в Харькове — результат действий Москвы.
Любая революция стремится подавить альтернативную версию, представить свой «нарратив» как единственно возможный и истинный. Соответственно, Евромайдан — это восстание народных масс против диктаторского и коррумпированного режима Виктора Януковича. А события в Севастополе, например, или в Луганске — это никак не народное движение. Когда происходили штурмы администраций в Киеве и на Западной Украине, то это «правильно», а штурмы администраций в Крыму и на Востоке — «неправильно», так не должно было быть.
Военный самолет США заметили над Донбассом
Переговоры и поиск компромисса с «иными», с теми, кто по-другому видит путь Украины, неприемлемы для властей, поскольку подрывают их легитимность, претензию на представительство всей страны, на то, что Украина едина и двух мнений о её дальнейшем развитии быть не может. Сам «европейский выбор» в таком случае ставится под вопрос. Мысль о том, что люди на половине территории страны хотят сохранять тесные отношения с Россией, скептически, а то и прямо враждебно относятся к планам по евроинтеграции, не желают отказываться от русского языка, для победителей Майдана абсолютно невозможна.
Поэтому они и идут на обострение конфликта, поддержание его в вечно горячей фазе, поскольку это способствует маргинализации их оппонентов. Когда страна находится в состоянии войны, легко затыкать им рот, представляя их предателями и агентами противника. Сегодня политической силе или лидеру, которые были бы настроены на примирение, поиск компромисса, невозможно прийти к власти на Украине. Именно атмосфера войны и нагнетания враждебности надёжно блокирует такую возможность.
Соответственно, в украинских СМИ господствует то, что на Западе называется «языком ненависти». Противников именуют «террористами», «оккупантами» и так далее. Истинный смысл слов искажается и забывается — называть «террористами» полноценные воинские подразделения с танками и артиллерией, удерживающие много лет фронт, — полный абсурд. Происходит расчеловечивание оппонента, его полная дискредитация.
Разумеется, в такой атмосфере не может быть и речи о переговорах с противником. Война служит сплочению общества, легитимизации режима и является важным козырем в отношениях с Западом, поскольку, представляя себя жертвой агрессии, Киев может добиваться от него различной помощи и дипломатической поддержки.
Иными словами, табуируется тема «гражданской войны» или «внутреннего конфликта» (этнического, религиозного, культурного и так далее). Российское участие трактуется именно как аргумент в пользу картины агрессии и войны с внешним противником. При этом стараются не вспоминать, что гражданская война и иностранная помощь никак не противоречат друг другу. В 1936–1939 годы во время гражданской войны в Испании в неё активно вмешивались Германия, Италия, СССР и Франция. По обе стороны воевали десятки и даже сотни тысяч иностранцев, от бойцов интербригад до итальянского экспедиционного корпуса и немецкого легиона «Кондор». Тем не менее никому не приходит в голову не считать войну «гражданской».
Вспомним войну за независимость североамериканских штатов. Восставших колонистов поддерживала Франция, направившая в Америку экспедиционный корпус. Кроме того, добровольцами там воевали маркиз Лафайет с товарищами. Гражданские и освободительные войны вообще редко протекают в чистом виде, иностранное вмешательство бывает в том или ином виде почти всегда.
Но Киев весьма успешно апеллирует к Западу именно как «жертва агрессии», что даёт ему, помимо прочего, возможность не выполнять Минские соглашения, мол, как к этому можно принуждать пострадавшую сторону! Позиция Запада также важна — именно с его согласия, по сути, и не ведутся переговоры между Киевом и Донецком.
Напомним, во время первой чеченской войны Запад всячески подталкивал Москву к прямым контактам с чеченскими сепаратистами, которые изначально захватили власть путём вооружённого переворота. И Зелимхана Яндарбиева, и Аслана Масхадова принимали в Кремле, с ними встречался сам Борис Ельцин. В случае же Донбасса Запад категорически отказывается воздействовать на Киев, чтобы тот шёл на прямые контакты с ДНР и ЛНР. И, соответственно, Владимир Зеленский, став президентом, продолжил прежнюю политику отрицания реальности — мы воюем с Россией, сепаратисты для нас не существуют.
И его заявление от 10 декабря, что он готов на прямые переговоры с Владимиром Путиным, — всего лишь повторение того, что он говорил предыдущие два с половиной года. Мол, как выразился украинский лидер, «корона с головы у меня не упадёт, если я позвоню Путину». Но дело в том, что президенту России звонить и не нужно, а нужно встретиться с Денисом Пушилиным и Леонидом Пасечником. Допустим, они управляются из Кремля, но если в Москве говорят, что вести переговоры надо с Донецком и Луганском, а она, в свою очередь, подтвердит их исход, то ради жизни людей на это можно пойти?
А пока за два с половиной года погибли сотни граждан Украины с обеих сторон только потому, что Зеленский боится, что в данном случае у него упадёт корона. Хотя он как президент должен был свой первый визит совершить не в Брюссель или в Вашингтон, и даже не в Москву, а именно в Донецк, и там спросить у людей, чего они хотят?
Также бессмысленен референдум, о котором Зеленский сказал 10 декабря, ведь он планируется в масштабах всей страны. Проголосуют 90% или 95% граждан, что они против отделения Крыма или Донбасса, и что? Проблема-то никуда не денется. Это чисто пропагандистское мероприятие. В Великобритании же ведь референдум по независимости Шотландии не проводят за пределами Шотландии, так же как референдум по независимости Квебека в Канаде.
Политика же Кремля на сегодняшний день, как её можно понять, исходит из того, чтобы заставить Киев так или иначе отойти от продолжения вооружённого противостояния на линии фронта. Перейти, так сказать, к приднестровскому варианту. Убедить и Киев, а главное, Запад, в том, что военного пути решения не может быть ни в каком случае, но сверх того Москва более не хочет терпеть вооружённый конфликт малой интенсивности. Он не даёт стабилизировать ситуацию в непризнанных республиках, отвлекает ресурсы, служит постоянным источником напряжённости.