о перспективах афганского мира

«Военно-политический конфликт в Афганистане не имеет перспектив к завершению в кратко- и среднесрочной перспективе, поскольку фактором продолжения конфликта было и остаётся, помимо региональных и внутристрановых противоречий, его наложение на глобальный геополитический конфликт в рамках формирования принципиально новой конфигурации мировой системы международных отношений. Географическое расположение Афганистана, как и уже исторически сформировавшиеся механизмы внутриафганской конфликтности, делают территорию страны одним из важнейших пространств приложения геополитических противоречий».

Можно согласиться с утверждением, что в сегодняшнем Афганистане альтернативы движению талибов* просто нет. Но потенциал «Талибана»* с точки зрения установления в стране необходимого уровня стабильности и восстановления системы государственного управления зависит от большого числа факторов, среди которых в первую очередь необходимо выделить следующие:

— способность прагматического крыла к доминированию в руководстве движения при принятии наиболее принципиальных решений, этот фактор также включает в себя потенциал в руководстве движения по поиску необходимых компромиссных решений и решений, отвечающих ожиданиям как гражданского населения, так и рядового большинства движения талибов;

— способность руководства «Талибана» контролировать поведение низовых звеньев движения, в том числе в отношении гражданского населения, особенно в районах компактного проживания этнических и религиозных меньшинств;

— проведение сбалансированной внешней политики со странами, выражающими готовность к признанию «Талибана» и экономическому сотрудничеству при выполнении выдвинутых международных условий (Китай, Россия, Иран, страны Центральной Азии, кроме Таджикистана);

— способность к вовлечению в систему государственного управления на всех её уровнях профессиональных кадров чиновников-управленцев и превращение управления в эффективное;

— решение социально-экономических проблем в условиях начинающегося масштабного гуманитарного кризиса. Этот вопрос включает в себя создание условий для получения и справедливого распределения международной гуманитарной помощи;

— уровень деструктивных внешних воздействий на внутриафганскую ситуацию с точки зрения перспектив военно-политической стабилизации (относится прежде всего к политике США, стран ЕС, Турции и арабских стран).

«Талибан» — это изначально иррегулярное, партизанское движение. Теперь перед руководством движения талибов стоит сложная задача структурирования движения на жёстких организационных принципах, которые обеспечивали бы необходимую иерархичность и вертикальную подчинённость. Выполнение этой задачи на кратко- и среднесрочную перспективу должно стать едва ли не главным содержанием трансформации «Талибана», которая необходима для установления полноценного контроля над страной в качестве главной политической силы. В сочетании с задачей формирования внутриполитического баланса актуальной является задача вовлечения в политическое управление других этнических и политических сил (для чего в настоящее время абсолютно не определены механизмы). В любом случае преодоление «партизанщины» будет залогом самого сохранения «Талибана» как основной или одной из основных политических сил Афганистана. Но даже при самом идеальном исполнении этих задач, как и при максимальном оптимизме в целом, слишком многое зависит не только от движения талибов, да и не от внутриафганских раскладов.

Военно-политический конфликт в Афганистане не имеет перспектив к завершению в кратко- и среднесрочной перспективе, поскольку фактором продолжения конфликта было и остаётся, помимо региональных и внутристрановых противоречий, его наложение на глобальный геополитический конфликт в рамках формирования принципиально новой конфигурации мировой системы международных отношений.

Географическое расположение Афганистана, как и уже исторически сформировавшиеся механизмы внутриафганской конфликтности, делают территорию страны одним из важнейших пространств приложения геополитических противоречий. Важнейшим из акторов этой конфликтности были и остаются США, способные делегировать реализацию своих стратегических задач большому числу местных военно-политических субъектов. Прокси-войны иногда называют «войнами по доверенности», можно не сомневаться, что «доверительные» — в этом специфическом смысле — отношения представляют собой немалую сеть по всему региону.

Значительный резерв американского влияния состоит в многочисленном социальном слое преимущественно городского населения, получившего за последние десятилетия американское образование и соответствующее мировоззрение. Скорее косвенно к этому резерву можно относить и всё население, являющееся сторонниками светского развития страны (очень тонкий и уходящий слой сторонников светского развития представляют также люди, учившиеся в СССР или взаимодействовавшие с советскими структурами, этот слой непосредственно в Афганистане уже очень немногочислен).

За время присутствия в Афганистане военными и специальными структурами США было создано очень большое количество различных частных военных компаний (ЧВК). Их можно разделить на две отчасти условные категории:

— ЧВК, созданные под эгидой (или по модели) известной Blackwater. После скандалов, связанных с деятельностью в Ираке, в новые ЧВК (в Афганистане) личный состав набирался в основном из граждан страны деятельности, то есть в нашем случае — из афганцев. Большинство из них до августа 2021 года работали для Пентагона и союзных ему иностранных контингентов. Информация об этих ЧВК довольно дефицитна, можно отметить только высокую степень участия афганских пуштунов, особенно из племенной группы дуррани (преимущественно восточные провинции). Есть также тюркоязычные ЧВК из узбеков и туркмен, об участии таджиков и хазарейцев неизвестно. Как неизвестно и нынешнее состояние этих прокси-структур;

— ЧВК, созданные афганскими политическими (в основном этническими) группировками на основе военных отрядов 1990-х годов, — они в целом сохранились с разной степенью помощи со стороны США. Среди них выделяются группировки, происходящие из Панджшера, где значительное число участников — моджахеды из отрядов бывшего Северного альянса или их родственники, земляки (провинции Панджшер и Парван, район Саланга, провинция Баглан). Большое количество курирующих их политиков находятся под контролем разных американских структур и способны выполнять задачи, непрямым образом поставленные представителями США. Среди афганских политиков, причастных к этим ЧВК, можно отметить нынешнего экс-вице-президента Амруллу Салеха, третье десятилетие работающего для спецслужб США, а также ряд бывших военных и высокопоставленных представителей управления национальной безопасности и Министерства обороны ИРА.

Ещё одним важным ресурсом американских прокси-средств являются военные подразделения этнополитических групп, прежде всего — таджикской партии «Джамиате Исломи» (организация объявлена террористической на территории РТ, а также включена в перечень террористических, экстремистских и сепаратистских организаций Региональной антитеррористической структуры Шанхайской организации сотрудничества), узбекской «Джумбеш-е Милли-е Исломи-е Афгонистон» Абдул-Рашида Дустума.

Их фактическое бездействие весной-летом 2021 года не означает отсутствия у них военного потенциала, скорее оно объясняется отсутствием каких-либо американских рекомендаций по сопротивлению наступлению движения талибов. За исключением хазарейцев-шиитов, все без исключения действующие афганские политики — как в стране, так и в эмиграции — ориентированы преимущественно на США и их союзников, включая Турцию, и подконтрольны им. Соответственно, существующие под основными лидерами иерархизированные сообщества всегда могут быть мобилизованы для выполнения определённых задач в интересах своих лидеров и, соответственно, их американских кураторов.

Значительная часть военнослужащих бывшей правительственной армии (младший и средний офицерский, а также сержантский состав) также можно отнести к резервам американских прокси-средств, особенно это относится к военнослужащим сил спецназа (Корпуса специальных операций правительственной армии, ANASOC).

Значительная часть вышеперечисленных ресурсов к настоящему времени находится за пределами Афганистана, известно, например, что большое количество военнослужащих спецназа организованно передислоцированы в ОАЭ, где находятся под управлением американских военных и продолжают военное обучение.

Важно учитывать, что интересы США и ряда стран, имеющих подобные и иные инструменты воздействия на афганскую ситуацию, направлены на сохранение конфликтности в Афганистане и частично на перенос нестабильности на сопредельные страны. Поэтому нельзя говорить об уходе США из Афганистана как о поражении или о стратегической неудаче. Афганская и региональная политика США наверняка продолжится в менее затратных, но во многих случаях более эффективных формах. США сохранили присутствие в Афганистане в лице своих прокси-структур, к которым можно отнести как панджшерский Фронт национального сопротивления, так и ИГИЛ** и другие аналогичные террористические структуры в латентной форме.

* «Талибан» — организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность.

** «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.