60 лет назад, 4 июля 1961 года, на борту первой советской атомной подводной лодки К-19 произошла авария реактора. В тот момент она находилась недалеко от побережья Норвегии. Субмарина была оснащена ракетами с ядерными боеголовками, а это означало, что в северной Атлантике могла произойти масштабная катастрофа. Но хуже того — страны НАТО могли принять взрыв на субмарине за ядерную атаку СССР, что могло спровоцировать ответные меры и привести к третьей мировой войне. Лишь ценой собственных жизней советские подводники смогли предотвратить страшную трагедию. Историю подлодки, которая поставила мир на грань ядерной катастрофы, вспомнила «Лента.ру».

В конце 50-х годов XX века Холодная война между СССР и США была в самом разгаре. И весомым аргументом в этом противостоянии с обеих сторон стали подводные лодки.

Это была настоящая гонка вооружений. Американцы первыми построили лодку на ядерной энергетической установке, СССР отставал и создал свою К-3 «Ленинский Комсомол» лишь четыре года спустя. 9 июня 1959 года США спускают на воду подлодку «Джордж Вашингтон» — первый атомный ракетоносец, способный нести ядерные ракеты на борту.

9 июня 1959 года. Спуск на воду американской подводной лодки «Джордж Вашингтон». Фото: Public Domain / Wikimedia

После этого советский «ответ империалистам» пришлось достраивать в авральном режиме. Конструкторы, инженеры и простые рабочие трудились в три смены. И хотя К-19 была спущена на воду 11 октября 1959 года — на четыре месяца позже «Джорджа Вашингтона» — построили ее быстрее, за 359 дней против 586 у США.

Еще в ходе испытаний подлодки были опасения, что крайне сжатые сроки ее создания могут в будущем привести к большим проблемам. Впрочем, в состав советского военно-морского флота К-19 была принята с максимальной торжественностью, что зафиксировала советская кинохроника.

Советские документалисты, правда, умолчали, что при спуске на воду традиционная в таких случаях бутылка шампанского, ударившись о борт подводной лодки, не разбилась. Суеверные моряки переглянулись — дурной знак...

Трубы текут

Летом 1961 года в Атлантике начались учения советского флота под кодовым названием «Полярный круг». Их целью была отработка взаимодействия надводных и подводных кораблей и демонстрация возможностей по нанесению ракетного удара по противнику.

К-19 имитировала действия условного противника, того самого «Джорджа Вашингтона», из-за которого так спешили с ее постройкой. За неделю советская субмарина прошла в Атлантику, провела учения, легла на обратный курс подо льдами Норвежского моря и в итоге оказалась в 70 милях от норвежского острова Ян-Майен.

Все шло штатно, К-19 направлялась на базу. Оба реактора работали на мощности всего в 35 процентов, погода стояла ясная, экипаж отдыхал. Но в 4:15 раздался аварийный сигнал.

Расследовавшая аварию комиссия пришла к выводу, что ее причиной стало резкое падение давления воды и уровня объема в компенсаторах первого контура системы охлаждения реактора. Как выяснилось впоследствии, течь на неотключаемом участке возникла через трубку одного из датчиков давления.

В результате падения уровня воды заклинило оба насоса, обеспечивающих циркуляцию теплоносителя. Температура в активной зоне реакции начала стремительно расти. Возникла угроза взрыва. Позже, при расследовании ЧП выяснится — повреждение трубки произошло еще во время испытаний подлодки, но его оставили без внимания.

«Трудно это — на смерть посылать»

В центральном отсеке субмарины командир Николай Затеев собрал срочное совещание. В это время возле реакторного отсека стремительно росло гамма-излучение, приборы по замеру радиационного фона зашкаливали, возникла реальная угроза взрыва.

Капитан Затеев понимал — если реактор на К-19 взорвется, последствия будут катастрофическими. На борту атомохода находились ядерные ракеты, каждая из которых могла уничтожить целый город. Их запас вкупе с реактором был способен отравить мировой океан.

Кроме того, ядерный взрыв у берегов стран НАТО мог быть воспринят ими как акт агрессии со стороны СССР и стать началом третьей мировой войны. Тем более реактор на К-19 вышел из строя 4 июля, когда в США празднуют День независимости, один из главных государственных праздников страны.

Но у подводников не было ни специального оборудования, ни знаний что делать при поломке реактора. Это неудивительно. Еще в период обучения их командиров убеждали, что реактор К-19 надежен и если все правильно делать, то проблем быть не должно.

Посовещавшись, подводники нашли единственный вариант выхода из ситуации: собрать из подручных материалов трубопровод и приварить его к лопнувшему контуру, после чего подать по нему воду и охладить реактор. План был хорош всем, кроме одного — работа в отсеке означала практически верную смерть.

23-летний командир аварийной команды подводной лодки К-19 Борис Корчилов с группой добровольцев облачился в защитное снаряжение и отправился выполнять поставленную задачу.

После ухода Корчилова и его ребят были подготовлены еще две группы, посменно моряки работали около двух часов. Наконец, труба была приварена и вода начала охлаждать реактор. Правда, в какой-то момент из-за сварки в отсеке загорелись провода, их успели потушить, но гарь осложнила обстановку. Только через час температура реактора, наконец, снизилась.

Между тем состояние вернувшихся из отсека моряков было крайне тяжелым. Из ртов шла желтая пена, они слабели на глазах. Военврач давал какие-то таблетки, но это явно не могло помочь. Распухали лица, тела сводило от боли.

«Личный состав переоблучен»

В 70 милях от места аварии К-19 находился норвежский остров Ян-Майен.

Николай Затеев

Заместитель командира по политической части Шипов настаивал, что подлодка должна подойти к суше и высадить команду на берег. Однако командир Затеев выступил против такого варианта — по его мнению, нельзя было оставлять новейшую подлодку в территориальных водах Норвегии.

В то же время Затеев понимал, что дойти до базы (а это почти шесть дней пути) живыми скорее всего не получится — лучевая болезнь всех убьет. Но еще командир знал, что на южном направлении в завесе (одна из форм тактического построения подводных лодок) находятся советские субмарины. Он положил К-19 на обратный путь и начал передавать сигнал.

Шли мучительные часы. Капитан велел раздать экипажу спирт — для поднятия боевого духа и защиты от радиации. Но ответа на сигнал об аварии не было. Согласно инструкции командиры подлодок, находясь в завесе, не имели права обнаруживать свое местоположение. Это был вопрос стратегической безопасности, нарушение приказа грозило трибуналом.

Но капитан второго ранга Жан Свербилов — командир дизельной подводной лодки С-270 — все же нарушил эту инструкцию и приказал идти на помощь терпящем бедствие товарищам.

К-19 терпит бедствие в Атлантическом океане. Рядом — спасательный буксир «СБ-38». Фото: US Navy

Корабли сблизились, и на вопрос о том, какая помощь требуется, Затеев попросил принять на борт 11 тяжелобольных моряков и обеспечить его радиосвязью с командованием флота. Свербилов немедленно предоставил связь и отправил в штаб флота сообщение.

«Будем стоять в эпицентре и не останемся калеками»

Как только первые больные оказались в отсеке дизельной подлодки С-270, радиационный фон там вырос до девяти рентген в час. Свербилов приказал морякам К-19 раздеваться и выбрасывать автоматы за борт. Все, что могло подвергнуться радиационному заражению, отправляли на дно. В отсеке у Затеева и Свербилова состоялся конфиденциальный разговор.

Моряки С-270 попытались взять аварийную субмарину на буксир, но маневр не удался — тросы порвались. А час спустя капитану дизельной подлодки из штаба наконец стали приходить долгожданные шифрограммы.

Затем подводникам стали поступать инструкции. Командование приказало опасаться американцев и сообщило, что они рядом и в любой момент могут появиться. Свербилову велели подготовить две торпеды, чтобы при необходимости затопить флагман советского флота, а позже запросили данные облученных моряков.

Санитарное управление флотом прислало рекомендации относительно питания облученных. Им советовали давать антибиотики, соки, сгущенку и свежие фрукты.

Наконец, командиры К-19 и С-270 дождались самой важной в их ситуации шифрограммы, из которой следовало, что всем находящимся поблизости кораблям дали приказ идти на помощь к терпящей бедствие атомной подлодке. В итоге 68 членов экипажа и 11 тяжелобольных подводников К-19 доставила в город Полярный С-270, остальных забрала другая подошедшая дизельная подлодка. А саму К-19 на буксире привело на базу спасательное судно «Алдан».

Гостайна в цинковых гробах

Вскоре в Полярный прибыл председатель Госкомитета Совета Министров СССР по судостроению Борис Бутома. Он с возмущением заявил: промышленность СССР поставляет на флот лучшую технику в мире, но моряки не способны нормально ее использовать. Досталось и Затееву, и Свербилову. Первого обвинили в паникерстве, второго в пособничестве коллеге.

У выживших при аварии на К-19 сразу взяли расписку о неразглашении сроком на 30 лет. Умерших хоронили ночью, зарывая цинковые гробы на глубину два метра. А находившимся в больнице на лечении от лучевой болезни, в целях секретности писали диагноз — астеновегетативный синдром, проще говоря, депрессия.

Члены экипажа К-19 проходят лечение после аварии на реакторе. Фото: ТАСС

Между тем правительственная комиссия под руководством академика Анатолия Александрова, одного из основателей советской ядерной энергетики и фактического создателя К-19, была вынуждена признать, что у атомного реактора на подлодке имелся конструктивный недостаток.

5 августа 1961 года был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении личного состава подлодки К-19. Документ был секретным и в открытой печати не публиковался. 49 человек были награждены орденами и медалями, остальных поощрили грамотами министра обороны, командующего флотом и ценными подарками.

Правда, все награды оказались на ступень ниже, чем те, о которых ходатайствовал командир. Так, троих погибших моряков Николай Затеев подавал на звание Героя Советского Союза, но их наградили только орденами Ленина и Красной звезды. Между тем последствия инцидента на К-19 члены экипажа подлодки ощущали постоянно.

В 1970 году от последствий облучения умер капитан 1-го ранга Козырев, и эта смерть, к сожалению, стала лишь одной из многих.

Могилы подводников с К-19 Бориса Корчилова и Юрия Повстьева на Красненьком кладбище в Санкт-Петербурге. Фото: Flot.com

А К-19 после аварии реактора получила у советских моряков зловещее прозвище «Хиросима». На этой подлодке не хотели служить и по возможности старались перевестись с нее. Историю с бутылкой шампанского, которая в день спуска на воду К-19 не разбилась о ее борт, подводники пересказывали друг другу снова и снова. Для них она служила подтверждением простой истины — морские приметы нечто большее, чем просто суеверия.

«Неведомая мощная сила прижала меня к переборке»

Правительственная комиссия признала конструктивные недостатки атомных реакторов того типа, что были установлены на К-19. На всех подобных реакторах — и действующих, и проектируемых — установили штатные системы аварийной проливки. Что до самой «Хиросимы», то после аварии ее дезактивировали, заменили на ней реакторный отсек и вернули в строй.

В 1963 году К-19 вновь вышла на боевое дежурство, но ее дальнейшая судьба отнюдь не была спокойной. 15 ноября 1969 года «Хиросима» находилась в Баренцевом море, а под ней пряталась американская подлодка-шпион USS Gato. В какой-то момент советская субмарина начала увеличивать глубину с 60 до 90 метров.

На подходе к Кольскому заливу моряки увидели советские сторожевые корабли, на полных парах шедшие навстречу. Выяснилось, что советский флот незадолго до столкновения засек американскую субмарину и давал ей сигнал всплыть.

Уже много лет спустя вскрылись страшные подробности этого столкновения. Командир торпедного отсека американской лодки решил, что произошел намеренный таран и К-19 пытается их раздавить.

К счастью, командир субмарины успел перехватить этот приказ и отменить его за мгновения до того, как торпеды были пущены. Американцы залатали пробоину, всплыли и благополучно достигли своей базы, пострадавших не было.

После этого случая в американских ВМС ввели запрет на самостоятельные решения офицеров о применении боевого оружия без разрешения командира корабля. И это вполне объяснимо: если бы американская USS Gato торпедировала К-19 в Баренцевом море, у берегов СССР, то последствия для всего мира могли бы быть катастрофическими.

Жертвы «Хиросимы»

В феврале 1972 года в девятом отсеке К-19 произошел пожар. Позже комиссия установит: на подлодке лопнул трубопровод системы рулевого управления, масло из него протекло вниз и воспламенилось от раскаленного электроприбора для дожига угарного газа.

А вахтенный, увидев пожар, испугался и побежал за главстаршиной, не став тушить, из-за чего драгоценное время было упущено. Примчавшийся на выручку главстаршина Александр Васильев велел поднимать личный состав, а сам кинулся бороться с огнем и погиб.

Внутри оказались заперты 12 моряков, которые провели 23 дня без еды и освещения. Всего же при пожаре и в ходе спасательной операции на К-19 погибли 30 подводников.

В 1979 году К-19 признали устаревшей и утратившей значение как крейсер-ракетоносец, после чего переоборудовали в лодку связи. Но и в этом статусе она продолжила забирать жизни. 15 августа 1982 года во время ремонта в аккумуляторном отсеке подлодки возникла электрическая дуга, несколько человек получили ожоги, один из них погиб.

Ветераны-подводники просили сохранить первый атомный подводный ракетоносец для истории, но, несмотря на это, подлодка все равно была утилизирована. Впрочем, память о ней в итоге увековечили — причем не только в России, но и за океаном.

К-19 на утилизации. Судоремонтный завод «Нерпа», Снежногорск. Фото: Лев Федосеев / ТАСС

Так, в 2003 году на экраны вышел голливудский блокбастер «К-19: оставляющая вдов». Режиссер Кэтрин Бигелоу в свободной форме рассказала историю аварии реактора на советской подлодке, а роль капитана Николая Затеева исполнил знаменитый актер Харрисон Форд.

Вновь о К-19 заговорили в 2006 году, тогда бывший президент СССР Михаил Горбачев обратился в Нобелевский комитет с предложением номинировать экипаж советской атомной подводной лодки на премию мира. По мнению Горбачева, экипаж подлодки предотвратил крупнейшую экологическую катастрофу и международный кризис.

Но обращение Горбачева Нобелевский комитет оставил без ответа. А затем, в 2018 году, в судьбе К-19 появился литовский бизнесмен и политик Владимир Романов, который когда-то служил на подлодке. Он узнал, что после утилизации от «Хиросимы» осталась рубка, которая долгое время просто лежала у проходной судоремонтного завода «Нерпа» в городе Снежногорске (Мурманская область).

Мемориал с рубкой от К-19 на берегу Пяловского водохранилища (Московская область). Фото: @zamkadye

Романов потратил около полумиллиона долларов на то, чтобы выкупить 28-метровую рубку и перевезти ее в Подмосковье. Рядом со своим загородным домом под Мытищами, на берегу Пяловского водохранилища, бывший подводник создал мемориал всем погибшим морякам первого советского атомного ракетоносца К-19, происшествий на котором, кажется, хватило бы на целый флот.