Российская угроза: какова она в действительности и как на нее реагируют

Россия ведет себя агрессивно в Сирии, на Украине и в Балтийском море, а прибалтийские страны чувствуют, что им угрожают. Именно поэтому необходимо отнестись к поведению России серьезно. Но, впрочем, главный вопрос заключается в характере российской угрозы. Точно так же, как мы должны тщательно взвесить характер угрозы, когда страхуем наше жилище от взлома, мы должны тщательно проанализировать и понять сущность российской угрозы, если хотим найти правильные ответы на то, как лучше всего с ней справиться. Нет никаких сомнений в том, что Россия делает ставку на наращивание своей военной мощи. В российских вооруженных силах проходит существенная модернизация, проводятся масштабные военные учения, российские боевые самолеты и военные суда сознательно провоцируют — то тут, то там. Но, тем не менее, следует избегать преувеличения российской военной мощи. В 2017 году Россия намеревается использовать 17% своего бюджета на вооруженные силы, но если взглянуть на покупательную способность, то все выглядит иначе. Общий военный бюджет России на 2017 год составляет примерно $48 миллиардов, но общий военный бюджет стран НАТО составляет $915 миллиардов, а один только американский военный бюджет — $616 миллиардов, т.е. в три раза больше, чем весь госбюджет России в $280 миллиардов. Во-вторых, наличие военной мощи — вовсе не то же самое, что желание ее использовать. Россия, в том числе и президент Путин, не менее логичны, чем кто-либо другой, и нет никаких доказательств, что Россия применит свою военную мощь только потому, что она у нее есть. В этой связи при проведении необходимого и серьезного анализа центральным становится ответ на вопрос, почему Россия должна решиться на использование своей военной мощи. Этот анализ должен касаться как тех дымовых завес, которые устраивает российская сторона, так и рефлекторной реакции на них в духе холодной войны. В последнее десятилетие мы видели несколько примеров того, как Россия применяла свои вооруженные силы вразрез с международными правилами игры: Грузия в 2008 году, Украина с 2014 года и Сирия с 2015 года. Одно из возможных объяснений заключается в том, что Россия в трех этих случаях имела мало других возможностей, кроме военных, для обеспечения того, что воспринимается ею как жизненно важные интересы. При оценке российских интересов и ожидаемой реакции остального мира, особенно США, выбор был сделан в пользу применения вооруженных сил. Можем ли мы на основании этого утверждать, что Россия при президенте Путине и в дальнейшем будет решать активно задействовать свои вооруженные силы во внешней политике? Ответ, вероятно, «да», но такой ответ вовсе не означает, что это произойдет в действительности. В гораздо большем количестве случаев Россия тоже пытается защитить свои интересы мирными средствами. Поэтому следует быть осторожным и не делать на основании отдельных ситуаций далеко идущий вывод о нависшей угрозе более масштабной российской агрессии. С точки зрения Москвы, в вышеупомянутых трех случаях речь шла об острых и серьезных угрозах жизненным интересам России. Поэтому в Москве три этих случая рассматриваются не как агрессия, но как ответная реакция и защита жизненно важных интересов России под давлением со стороны Запада. На Украине речь шла о сохранении базы ВМФ в Севастополе в Крыму, перспективе создания жизнеспособного Евразийского экономического союза и опасениях, что демократическая, процветающая Украина может стать образцом для подражания для тех россиян, которые хотят изменить Россию. В случае с Грузией речь шла о страхе перед расширением присутствия НАТО вдоль границы, а также о сохранении российского влияния на Кавказе и в Средней Азии. В Сирии речь шла об обеспечении российского влияния на Ближнем Востоке, а также о желании показать, что США — с российской точки зрения — не должны преуспеть в осуществлении еще одной цветной революции. С точки зрения Москвы, бросать прямой военный вызов НАТО само по себе нежелательно. Россия уступает НАТО — и это известно. Поэтому в Кремле и в дальнейшем будут неохотно делать военные шаги, в том числе и идти на гибридные операции, которые могут привести к реальной конфронтации с НАТО или, если на то пошло, со странами ЕС. Военные операции едва ли кому-то на пользу Итак, как выглядит Королевство и его ближайшие территории — Балтийское море, Прибалтика, Север Европы, Арктика — в глазах Москвы? Нет ничего, что говорило бы о том, что в Москве могли бы счесть выгодным пойти на проведение там наступательных военных операций. Анализ, приведенный выше, показывает, что использование русскими военной силы становится актуальным только в ситуациях, когда Кремль чувствует, что безопасность собственно России или другие жизненные интересы действительно находятся под угрозой в этих районах, или же из этих районов исходит угроза. Мы же такой угрозы сегодня не представляем. Россия внимательно следит за развитием ситуации в этих районах и приспосабливается к ней, чтобы в один прекрасный день не оказаться уязвимой, если безопасность России или другие жизненные интересы вдруг окажутся под угрозой. Россия охотно идет на военные провокации и попытки бросить вызов или испытать солидарность членов НАТО, но вместе с тем она делает больше позитивных шагов, демонстрирующих стремление к более глубокой интеграции в сотрудничестве в региональных рамках в регионе Балтийского моря, а также в Арктике. В России также невозможно отделить внешнюю политику и политику безопасности от внутренней политики. Поэтому правильно было бы анализировать действия России в области внешней политики и политики безопасности, анализируя при этом и внутреннюю политику России, где необходимо учитывать такой центральный, а часто и решающий фактор, как сохранение власти в руках Путина. Российская экономика в сложном положении, нужны решительные реформы. Это представляет собой риск для выживания нынешней системы до и после следующих президентских выборов в 2024 году. Иностранные, т.е. западные инвестиции и доступ к технологиям являются предпосылкой перестройки экономики, которая, в свою очередь, является предпосылкой возможности осуществления необходимых, дорогостоящих и социально затратных реформ. Если Запад будет стремиться превратить торговое сотрудничество, которое может внести свой положительный вклад в удовлетворение внутриполитических потребностей России, в краеугольный камень в сотрудничестве с Россией, это само по себе может способствовать восстановлению доверия и уменьшению напряженности. Сотрудничество отвечает также и интересам Запада Страх перед экономическим и политическим давлением со стороны Запада используется в настоящее время для сосредоточения политической и экономической власти в руках путинского режима, причем Путин активно преподносится как единственный, кто может защитить Россию от нападения извне. Если России удастся осуществить экономические реформы, это будет отвечать также и интересам Запада. Режим, который опасается за свое выживание и который изначально в своем ящичке с инструментами имеет военные прибамбасы, гораздо опаснее, чем экономически интегрированная Россия с высокими темпами экономического роста. Поэтому в перспективе и Европе, и США будет гораздо выгоднее делать ставку на экономическое сотрудничество, торговлю, как государственные, так и частные инвестиции и в Россию, и в Украину, чем участвовать в новой гонке вооружений. Российская угроза не так проста, поэтому ответы на нее тоже должны учитывать целый ряд нюансов. Разумеется, на конкретные российские провокации отвечать надо, точно так же, как важно стараться противостоять российской дезинформации, в частности, для того, чтобы попытки России осуществлять раскол и поляризацию не увенчались успехом. Вместе с тем мы должны позаботиться о том, чтобы Россия не оказалась за пределами международных институтов сотрудничества. У нас общие интересы в укреплении диалога и подлинном обмене информацией в борьбе, например, с террором, киберугрозами и наркотиками. Кроме того, необходимо срочно налаживать каналы коммуникации, чтобы военные провокации не переросли в нечто большее. В наших интересах и то, чтобы Россия считала себя частью решения международных проблем, в том числе, сохранения безопасности и стабильности в Европе. Томас Винклер — посол Королевства Дании в России