The Telegraph (Великобритания): почему посткоммунистическая Россия полюбила типично американскую мыльную оперу «Санта-Барбара»
В начале 1992 года, всего через несколько недель после того, как Советский Союз прекратил свое существование, Россию охватило явление, которое может сравниться по своему масштабу только с суровой русской зимой. По всей обширной территории станы, несмотря на стремительный рост преступности и политический хаос, миллионы граждан каждую неделю часами просиживали у телевизоров, потому что подсели на американскую мыльную оперу «Санта-Барбара». Целые города называли в честь сериала. Отели и бары строили в архитектурной стилистике Санта-Барбары. Люди называли собак и кошек в честь главных героев (Иден, Мейсон, Круз). В обиход даже вошло выражение «прекрати эту Санта-Барбару», то есть «не будь таким театральным». Премьерный показ этого сериала, самой первой американской мыльной оперы, которая шла в России, состоялся в четверг 2 января на федеральном канале РТР и был, по словам исландского художника Рагнара Кьяртансона (Ragnar Kjartansson), подобен «ядерному взрыву в самый разгар русской зимы», сформировав первое впечатление о капитализме у большинства россиян. «Люди жили себе при социализме и читали стихи за кухонным столом, и вдруг прилетает эта американская „бомба", мыльная опера, в которой красивые люди сталкиваются с трудностями, которые возникают у богачей, — говорит Кьяртансон. — Это полностью изменило Россию». Сорокатрехлетний Кьяртанссон, который славится в Европе и Америке своими из ряда вон выходящими перформансами (однажды он устроил так, чтобы две женщины в одежде Эдвардианской эпохи плавали в лодке по прудику в Барбикане (район Лондона, где находится одноименный театр и центр перформансов, — прим. редакции ИноСМИ), слившись в «бесконечном» лесбийском поцелуе), намерен исследовать эмоциональное и психологическое влияние «Санта-Барбары» на Россию в своей новой масштабной работе. С помощью продюсерской компании и труппы российских актеров он собирается каждый день в течение пяти месяцев переснимать по одной серии этого сериала на русском языке в центральном зале величественного, похожего на собор центра современного искусства в центре Москвы. «В зале будет полно людей, строящихся декораций, камер, актеров, генераторов тумана и всего такого, — говорит он. — Но дело, по правде говоря, вовсе не в „Санта-Барбаре". Речь пойдет об истории и эмоциях, а также о том, как телевидение того времени помогло сформировать современную Россию». Причина, по которой дешевое дневное мыло, в котором рассказывалось о жизни двух богатых калифорнийских семейств, Кепвеллов (во главе с властным Си-Си) и Локриджей (под предводительством ненавидящей Кепвеллов матроны Минкс), вызывало такие эмоции, быть может, не так очевидна для западного зрителя. Известная своей нелепой актерской игрой, неестественными диалогами и топорными сценарными ходами («Что ж, доктор, — гласит типичная реплика, — я сходил в морг, заглянул в холодильник, и он оказался пуст! Я думаю, что ребенок все еще жив!»), «Санта-Барбара» была снята с показа американской сетью «Эн-би-си» (NBC) спустя девять лет, в январе 1993 года, из-за падения рейтингов; в родной стране никто по ней особо не скучал. Но в России в период, наступивший вслед за крахом коммунизма, она стала не только благословенным способом убежать от реальности, но и образцом для подражания. Как вспоминал писатель Михаил Иоссель (Mikhail Iossel), уроженец Ленинграда, в эссе 2017 года о феномене «Санта-Барбары» (именно эта статья и вдохновила Кьяртансона на создание проекта), если вы были «обычным гражданином, чей жизненный путь скорее клонился к закату, чем только начинался, у вас были серьезные шансы полностью потерять накопленные за всю вашу жизнь сбережения за одну ночь. (…) Вы, откровенно говоря, обнищали и были полностью дезориентированы. (…) В жизни осталось лишь несколько успокаивающе незыблемых истин. „Санта-Барбара" была одной из них, притом самой красивой и самой оптимистичной». Вдобавок ко всему, отмечает Иоссель, лишь отчасти иронизируя, мужчины в Санта-Барбаре не мочились по углам, первым делом с утра не пили дешевый одеколон и не умирали от цирроза печени, едва разменяв шестой десяток. Температура в Санта-Барбаре никогда не опускалась до —30, никто не голодал, а бабушки не ходили «согнувшись в пояснице» и не говорили врачам, когда заболевали, что они «и так уже достаточно пожили для простого человека». И что самое замечательное, пишет Иоссель — «в Санта-Барбаре люди никогда, даже мимоходом, не упоминают о России». Какой бы величественной страной ни была Россия, но поражение в многолетней холодной войне стало одним из самых унизительных моментов в ее истории, и людям внезапно пришлось столкнуться с вероятностью того, что, вопреки всему, что им внушали, Америка, возможно, все это время шла по верному пути. Президент Борис Ельцин даже консультировался с несколькими известными американскими экономистами, составляя свой план «шоковой терапии» — внеплановой денежной реформы, которая разрушила государственное регулирование и практически мгновенно положила начало приватизации и капитализму свободного рынка. Таким образом, в отсутствие какой-либо другой информации россияне смотрели «Санта-Барбару» и задумывались, а вдруг и они превратятся в симпатичных, уверенных в себе персонажей из мыльной оперы: обретут свободу быть собой, делать все, что угодно и воплощать свои мечты. (Одна из причин, по которой россиянам нравится Дональд Трамп, заключается в том, что он как будто бы вышел прямиком из мыльной оперы.) «Мы хотим, чтобы первый сезон стал очень влиятельным, даже культовым», — говорит Франческо Манакорда (Francesco Manacorda), художественный руководитель ГЭС-2, арт-пространства площадью 40 тысяч квадратных метров, где Кьяртанссон будет снимать свою версию сериала, который сейчас строится на берегах Москва-реки напротив Кремля. «„Санта-Барбара" оказала серьезное влияние на русскую душу, и ежедневные пересъемки Рагнара позволят посетителям заново пережить эмоции, мысленно вернуться то время и, благодаря этим эмоциям, лучше понять историю». Кастинг на роли в проекте еще не состоялся — музей стоимостью 225 миллионов фунтов стерлингов, который строится внутри бывшей электростанции под руководством суперзвезды от архитектуры Ренцо Пиано (Renzo Piano — создатель небоскреба «Осколок» в Лондоне и парижского Центра Помпиду, а также ряда других культурных достопримечательностей), не планируется открывать до осени. Но общие детали проекта были согласованы: Кьяртансон начнет с 217-й серии, первой серии, показанной в России (сериал, наконец, закончился, более чем 1800 серий спустя, в 2002 году), и он настроен весьма серьезно. «Я люблю Россию, — говорит он. — Я впервые побывал в стране в 1997 году и влюбился в атмосферу безумия. Все вокруг было совершенно сумасшедшим. А потом, когда я снова приехал сюда в 2000-х, изменения были очевидны, хаос сменился некоторой стабильностью, появился средний класс. Наряду со старенькими „Ладами" и шикарными „Мерседесами" начали попадаться „[Тойота] Королла". Но я также обнаружил, что у меня было много предубеждений по поводу России. Мы [на Западе] слишком все упрощаем, рассуждая о ней, и нам нужно быть аккуратнее. Поэтому я не собираюсь прийти [в ГЭС-2] и заявить: „Будет так-то и так-то". Мы будем снимать это так, чтобы перформанс работал, но это не будет просто шуткой. Как говаривала моя бабушка: „Нет ничего скучнее шуток"». Важнее всего то, что «Санта-Барбара» Кьяртансона может напомнить посетителям о тех обещаниях, которые они получили, когда им только навязали капитализм, — обещаниях, которые, в сущности, не были исполнены. Некоторые самые крайние формы бедности, возможно, отошли в прошлое, но до реальной политической свободы при Владимире Путине — дальше, чем когда-либо, и молодое поколение требует реформ и расширения сотрудничества с миром в целом. Возможно, как предположил Иоссель в конце своего авторитетного эссе, дух «Санта-Барбары» созрел для того, чтобы возродиться.
